июня "Ле Бьен Пюблик" вынуждена прервать печатание романа. 9 июля Катюль Мендес,
 
редактор "Ла Репюблик де Леттр", возобновляет печатание "Западни". 
Карикатуристы 
в газетах потешаются над очередным "героем дня": Золя - огромная голова на 
тщедушном теле, съехавшее на нос пенсне и всклокоченная бородка - приветствует 
Бальзака; так Золя становится знаменитостью.

А вот дела импрессионистов отнюдь не столь успешны. Кто, за исключением 
нескольких чудаков, верит в их будущее? Золя обвиняют в том, что он смакует 
порок, упрекают в безнравственности и порнографии. Ну и пусть! Все-таки его 
талант признают, хотя и корят писателя за то, что он употребляет его во зло. В 
тот самый день, когда Альбер Вольф назвал импрессионистов маньяками - 
совпадение 
знаменательное, - он же объявил роман "Его превосходительство Эжен Ругон" - 
"произведением настоящего писателя, достойного своих предшественников. Я 
признаю, что романисту не хватает чувства меры, - добавляет Вольф, - но его 
произведение представляет большой интерес и, бесспорно, весьма значительно". 
Импрессионистам же в таланте отказывают. И даже те, от кого по праву можно было 

ожидать понимания, сугубо сдержанны в своих оценках. Дюранти, завсегдатай кафе 
"Нувель-Атен", постоянный свидетель усилий импрессионистов, недавно опубликовал 

о них брошюрку: "Новая живопись". Что же отмечает Дюранти у этой группы? 
"Оригиналы и простаки, наивные визионеры рядом с вдумчивыми наблюдателями, 
неучи 
рядом с учеными, которые хотели бы обрести простодушие неучей; истинная отрада 
для тех, кто знает и любит живопись, и рядом - жалкие потуги, способные вызвать 

одно лишь раздражение. Замыслы одних еще не вылились в определенную форму, 
кистью других водит почти неосознанная дерзость" - вот что, по оценке Дюранти, 
представляет собой эта группа. После всего сказанного можно, пожалуй, простить 
и 
Альбера Вольфа.

Если бы друзья Сезанна не встретили Кайботта, посвятившего себя их делу, не 
жалеющего для них ни трудов, ни денег, они, конечно, еще долгое время не могли 
бы предложить свои работы вниманию публики. Кайботт хочет любой ценой 
организовать выставку не позднее чем через два года, то есть в 1878. Странный 
человек этот Кайботт! Ему только 28 лет, а он уже думает о смерти. "В нашей 
семье умирают рано", - любит повторять он. Кайботт одержим этой мыслью и в 
такой 
степени убежден в кратковременности своего пребывания в этом мире, что осенью 
составляет завещание. Боясь, как бы после его смерти друзья-художники не 
остались без помощи, он завещает сумму в тридцать - сорок тысяч франков, и даже 

более, если это потребуется на "обеспечение наилучших условий" для выставки 
1878 
года. Кайботт не сомневается, что место импрессионистов в Лувре. С тех пор как 
он узнал художников этого направления, им куплено немало их полотен. Этим 
полотнам он тоже хочет обеспечить достойную судьбу. Он приносит их в дар 
государству. "Но, - уточняет Кайботт, - так как я желаю, чтобы мой дар очутился 

не где-нибудь на чердаке или в провинциальном музее, а только в Люксембургском 
музее и позднее в Лувре, то желание это должно быть выполнено по истечении 
определенного времени, необходимого для того, чтобы публика, я не скажу поняла, 

но хотя бы приняла эту живопись. На это может уйти двадцать лет и более. А до 
той поры указанные полотна должны храниться у моего брата Марсиаля, в случае же 

его смерти у кого-либо другого из моих наследников".

Мрачные мысли о смерти, владеющие Кайботтом, не мешают ему деятельно заниматься 

подготовкой выставки. Всю осень и зиму он упорно работает, стремясь осуществить 

свой план. "Выставка состоится, она должна состояться", - пишет он в январе 
Писсарро. Очень трудно подыскать подходящее помещение, так как Дюран-Рюэль сдал 

на год свою галерею в аренду. Однако настойчивость Кайботта преодолевает все 
препятствия. Он с таким рвением занимается этим делом, что выставку можно 
открыть не в будущем году, до которого остается еще шесть месяцев, но уже 
нынешней весной.

Поймут ли на сей раз публика и критика всю значительность новой живописи? 
Количество полотен, их качество должны обезоружить многих, кто настроен против 
группы. Кроме того, на этот раз группа предстанет перед публикой в гораздо 
более 
однородном составе. Выставляться будут не "скооперировавшиеся", а одни лишь