правительство. В то время как на Париж надвигается прусская армия, а 
французские 
войска беспорядочно отступают, обезумевшие толпы устремляются на вокзалы и с 
бою 
берут поезда, чтобы покинуть столицу. Мане не из тех: он намерен стать 
добровольцем, защищать Париж. Но он хочет, чтобы его близкие были укрыты в 
надежном месте. 8 сентября его мать, жена и сын уезжают в городок Оролон-Сент-
Мари, расположенный в департаменте Нижние Пиренеи, где их на время приютит один 

знакомый, г-н де Лейакар.

Теперь Мане может начать службу. Он готовит себя к катастрофам. "Мы вскоре 
будем 
свидетелями и участниками ужасных событий, - пишет он 10 сентября Эве Гонсалес, 

уехавшей в Дьепп. - Если не вмешается Европа, будут смерть, пожары, грабежи, 
бойня". Через два дня вместе с братом Эженом он наведывается к Моризо. 
Поскольку 
Берта отказывается уехать из Парижа, он с подчеркнутым пессимизмом начинает 
описывать ужасы, которые ей предстоит здесь пережить, уговаривает уехать, пока 
все это еще не началось. "Много вы выиграете, когда вас ранят в ноги или 
изуродуют!"

Такое беспокойство, не исключающее героической решимости, свойственно многим 
парижанам. Лихорадочно готовятся к осаде; проклинают пруссаков, но прежде всего 

оказавшихся трусами и позабывших о своем долге французов. На улицах повсюду 
ведутся военные учения. На Бульварах расположились лагерем мобили. Неожиданно 
Мане вспоминает о своих полотнах и подстерегающих их опасностях. 16 сентября он 

перевозит в подвал дома Теодора Дюре, расположенного на улице Нев-де-Капюсин, 
около дюжины наиболее ценных, с его точки зрения, холстов. Начинается блокада 
Парижа. Сорока восемью часами позже 200 тысяч пруссаков берут столицу в кольцо.

Участвуя в охране укреплений, Мане спит теперь на соломе: "В конце концов, на 
войне как на войне". Парижские мосты взлетают в воздух. Грохочут пушки. Еще 
есть 
какие-то надежды на перемирие; уже ведутся переговоры; однако Пруссия требует 
Эльзас и часть Лотарингии. Ввиду этих "наглых притязаний, - пишет художник 
жене[196 - Во время осады Мане регулярно писал жене. Преобладающая часть 
приведенных мною цитат взята из переписки, которая начиная с 30 сентября 
переправлялась на воздушном шаре и поэтому приходила с большим опозданием. 
Страницы, где рассказывается об осаде Парижа, воспроизводят события так, как их 

воспринимая Мане.], - Париж решил защищаться до последнего". Пока ничего не 
потеряно! Вот уже и в провинции набирают войска. Если вся Франция последует 
примеру Парижа, ни один пруссак не вернется к себе на родину живым.

Художник сравнительно легко переносит продовольственные затруднения - мясные 
лавки работают только три дня в неделю, и тогда очереди выстраиваются уже с 
четырех утра, - но его беспокоит отсутствие вестей от близких. Париж выглядит 
зловеще. В половине десятого вечера улицы уже пусты. Почти каждый день в 
пригородах происходят стычки. В течение дня, если позволяет служба, Мане 
взбирается куда-нибудь повыше, чтобы "наблюдать, как развиваются действия". Дым 

горящих заводов застилает небо. На улицах подбирают раненых и мертвых. У де Га, 

тоже ставшего добровольцем, убили одного приятеля; это произвело на него 
неизгладимое впечатление. Как-то вечером в середине октября Мане и де Га в доме 

Моризо спорят, как лучше защищать столицу. Недолог этот спор! Стоит только им 
вспомнить о "трусах", которые дали тягу, как оба приходят к полному согласию; 
они не прощают Золя и Фантен-Латуру того, что те покинули Париж.

"Дорогая моя Сюзанна, я долго пытался найти твою фотографию. Наконец нашел 
альбом, тот, что лежал в столе нашей гостиной, и теперь могу хоть изредка 
смотреть на твое милое лицо. Сегодня ночью я проснулся оттого, что мне 
послышался твой голос - он звал меня. Как бы я хотел скорее дождаться того 
момента, когда вновь увижу тебя, но время идет медленно..." В словах этого 
почти 
тридцатидевятилетнего солдата проскальзывает усталость, уныние.

Плохие новости - одни ошибочные, другие убийственно точные, вроде той, которая 
в 
самом конце октября донесла весть о капитуляции в Меце маршала Базена вместе с 
армией в 173 тысячи человек, - подрывают дух. Вылазки, предпринимаемые 
парижанами, обречены на провал. Дождь. Холод. Начинается эпидемия оспы. Не 
хватает газа; в учреждения его уже перестали подавать. Едят конину и ослятину - 

"царское блюдо". В мясных лавках продают также тушки собак, кошек и крыс. Цены