Работы, предназначенные для экспозиции в Салоне, должны быть представлены во 
Дворец промышленности 20 марта. 12 марта Мане "заканчивает" портрет Эвы; с него 

довольно, он отказывается что-либо переделывать.

Полотно отправлено; Мане чувствует, что сбросил с себя большую тяжесть. Берта 
намерена послать на суд жюри подаренный Мане "Вид порта Лориан" и картину (она 
ею очень дорожит), где изображены ее мать и сестра Эдма. Подгоняемая временем, 
опасаясь провала, Берта приходит в такое отчаяние, что даже не может есть. В 
конце концов за два дня до последнего срока представления работ она решает 
позвать на консультацию Мане. Мане приходит, бросает на холст быстрый взгляд. 
"Но это очень хорошо, - говорит он, - чуть хуже вот здесь, в нижней части 
платья". Он хватает кисти и делает несколько мазков. Мадам Моризо в восторге. 
"Вот тут-то и начались мои беды, - рассказывает Берта. - Раз уж он увлекся - 
ничто не может его остановить; он переходит от юбки к корсажу, от корсажа к 
голове, от головы к фону. Он шутит, смеется как сумасшедший, отдает мне палитру,
 
потом снова забирает ее; в результате к пяти часам вечера мы сотворили самую 
красивую карикатуру, какую только можно вообразить. Посыльный уже ждал, чтобы 
ее 
унести. Так или иначе, он заставил меня поставить ее на тележку. Я пребываю в 
полном замешательстве. Моя единственная надежда, что картину не примут. Мама 
находит всю эту историю смешной; я же нахожу ее душераздирающей".

Настолько душераздирающей, что издерганная волнениями Берта грозит броситься в 
Сену, если ее картину примут. Тогда мадам Моризо предлагает потребовать картину 

назад, но Берта, которая, как она утверждает, придерживается "принципа никогда 
не исправлять глупостей", передумала и возможностью этой не воспользовалась. 
Итак, пусть полотно будет экспонировано!

Оно и будет экспонировано (картину примут), равно как и работу Эвы, и холсты 
Мане.

Как Мане заблуждался, думая, что портретом мадемуазель Гонсалес - его, кстати, 
повесили хуже некуда - можно будет обезоружить хулителей. Похвалив "Мальчика-
горниста" Эвы (он, по словам надувшей губы Берты, "приемлем..." - и только), 
все 
делают вид, будто молодую художницу в полотне Мане не признали; в каталоге 
написано просто - "М-ль Э. Г.", и нет таких оскорбительных слов, которые не 
были 
бы сказаны об этой "отвратительной, пошлой карикатуре маслом". Зато в 
"Мастерской" Фантен-Латура автора "Олимпии" узнать не преминули. Эта картина 
привлекает всеобщее внимание! Она будет удостоена медали и принесет автору 
право 
отныне выступать "вне конкурса". Но сюжет ее вызывает у юмористов воодушевление.
 
Один из них окрестил полотно "Христом, живописующим среди учеников своих, или 
Божественной школой Мане" - "Иисус-Мане вещает ученикам: "Истинно, истинно, - 
говорю я вам - тот, кто имеет ловкость живописать, является великим живописцем. 

Идите и живописуйте, и вы попадете пальцем в небо".

Но Мане удалось испытать и большую радость, когда он прочел взволнованную 
статью 
Дюранти. Примирение этих двух людей было действительно полным. Да и Теодор Дюре 

полностью отказался от мнения, изложенного в брошюре "Французские художники в 
1867 году", и опубликовал теперь настоящий дифирамб в честь своего портретиста. 

Чтобы выглядеть не просто снисходительным, но и последовательным человеком, он 
покупает у Мане за 1200 золотых франков "Приветствующего матадора" 1866 года. А 

вот с господином Гонсалесом Мане повезло куда меньше: писатель - кто этого не 
знает? - весьма прижимист, и, когда Мане предлагает ему портрет дочери, он 
благоволит принять его - без всякого, впрочем, энтузиазма, однако вовсе не 
собирается заплатить хотя бы за раму[193 - Портрет Эвы Гонсалес находится в 
Национальной галерее Лондона; вторая картина из Салона 1870 года - "Урок 
музыки" 
- в чикагском Институте искусств.].

Как-то во Дворце промышленности Мане повстречал Берту в сопровождении весьма 
привлекательной девицы, Валентины Карре. У него мгновенно возникает большое 
желание написать ее. Он докучает Берте, просит, чтобы она устроила встречу. Та 
не спешит приводить в мастерскую Мане новую женщину. Но, как говорит сама Берта,
 
"уж если он что-нибудь заберет себе в голову..." - и после упорного 
сопротивления она уступает.

Решено, что Мане будет приезжать к Моризо и напишет в их саду группу -