когда де Га заявляет, что "неимущим классам искусство отнюдь не требуется и 
совершенно неуместно отдавать картины по цене в тринадцать су". Со своей 
стороны, Мане не одобряет - а вместе с ним и де Га, и Фантен-Латур - тех 
"батиньольцев", кто утверждает, будто для изучения теней и света следует писать 

прямо на пленэре. По такому методу Клод Моне написал этим летом в Виль-д'Авре 
большое полотно "Женщины в саду". Мане иронизирует: "Будто старые мастера 
думали 
о чем-то подобном!" Но подобные расхождения не мешают единству группы. За 
размолвками быстро следуют примирения.

И это очень хорошо, ибо 1867 год начался многообещающе. В самом деле, Наполеон 
III уже давно решил, что новая Всемирная выставка должна происходить в Париже, 
на Марсовом поле, и стать еще внушительнее, чем в 1855 году. Она включит 
международную художественную экспозицию. Салон, однако, не упразднят. Таким 
образом, художникам предлагается двойной шанс. "Батиньольцы" его не упустят, 
Мане тем более. Он хочет нанести решительный удар, мечтает принять участие в 
Международной выставке изящных искусств. Ему помогут друзья. Фантен-Латур 
готовит для Салона его портрет - успокоительный для зрителя портрет светского 
человека; цилиндр, перчатки, тросточка, пиджак из темносинего сукна, бежевые 
панталоны. Золя также сочиняет о нем для "Revue du XIX siecle" длинный очерк - 
он начнет печататься с январского номера. Станет ли 1867 год "годом Мане"?

Мане на это надеется. Напрасно! В последние дни 1866 года он узнает из 
официальных источников, что на Международной выставке изящных искусств будут 
участвовать только ранее удостоенные медалей художники. Новое унижение приводит 

его в бешенство. Поистине его хотят вывести из терпения. Ах так! Ожесточившись, 

Мане, который теперь ощущает силу благодаря тем, кто окружает и поддерживает 
его, решает "рискнуть всеми акциями". "Я всегда думал, что первые места не 
даются, а захватываются!" - отчеканивает он, рассекая воздух тросточкой. Итак, 
двери Международной выставки для него закрыты. Очень хорошо! В Салоне он тем 
более не будет выставляться. Как поступил в 1855 году и как сейчас снова 
собирается поступить Курбе, Мане тоже устроит частную выставку: выстроит 
поблизости от Марсова поля деревянное здание шириною в десять метров и 
разместит 
там около пятидесяти лучших своих произведений.

Его мать такое предприятие пугает. Расточительность Эдуарда ее беспокоит. Она 
подсчитывает все его расходы. С момента смерти отца, то есть менее чем за 
четыре 
года, Эдуард (а он к тому же продал еще земли в Женвилье) успел истратить около 

80 тысяч франков золотом. "Мне кажется, - заявляет она в заключение, - что пора 

наконец остановиться на пути к разорению"[171 - Неопубликованный документ 
"Записка сыну моему Эдуарду" (Национальная библиотека, Кабинет эстампов).]. 
Разумеется, Мане и сам страдает - и куда сильнее, чем думают, - оттого, что 
ничего не зарабатывает и в тридцать пять лет после стольких усилий пребывает 
все 
в том же положении, в каком начинал свой творческий путь. "Показать себя" 
невозможно; будущее неизвестно. Но что оп может поделать? Его не признают. 
Относятся к нему предвзято. Он не в состоянии показать публике свои работы так, 

как хотелось бы. В общем и целом он выставлялся в Салоне всего три раза, четыре 

- включая "Салон отвергнутых". Вот почему такая выставка, бремя которой будет, 
конечно, тяжело, выставка, на которую он решился не без колебаний и опасений, 
все-таки кажется ему необходимой. Его творчество предстанет на ней в полном 
свете. Наконец-то каждый сможет увидеть и спокойно оценить его искусство. 
"Показать свои работы - это вопрос жизни, это для художника sine qua non[172 - 
Непременное условие (латин.).], ибо случается, что неоднократное созерцание 
приучает в конце концов к тому, что ранее удивляло и, если угодно, оскорбляло. 
Мало-помалу художника начинают понимать и принимать. Показать свои работы - это 

значит найти друзей и союзников..." Мать молчит. Если бы она так не любила сына,
 
то ответила бы словами, какие иногда говорит его подруге, когда жалуется на 
постоянные неудачи Эдуарда; "Скопировал же он "Мадонну с кроликом" Тициана. Вы 
можете прийти ко мне и посмотреть, как это хорошо скопировано. Он мог бы писать 

по-другому. Но он в дурном окружении..." Собрания в кафе Гербуа не должны 
особенно нравиться мадам Мане-матери. Она помалкивает, вздыхает, но в конце 
концов соглашается: она одолжит Эдуарду денег на расходы, связанные с этой 
выставкой.

Павильон Курбе будет возведен неподалеку от моста Альма. Павильон Мане - 
напротив, в частном саду, на углу авеню Альма[173 - Сейчас авеню Георга V.] и 
авеню Монтэнь. Строительство начинается в феврале. Мане хотелось бы, чтобы оно