обладало изощренным на двусмысленности воображением.

Как только четверостишие Бодлера будет опубликовано, кое-кто тут же захочет 
исказить его смысл. "Сокровище с розово-черным мерцаньем" объявят из ряда вон 
выходящей гривуазностью[108 - При издании сборника "Книга обломков" (1866) 
потребовалось "примечание издателя", написанное самим Бодлером: "К Музе г-на 
Шарля Бодлера настолько принято относиться с подозрением, что нашлись критики, 
которые углядели какой-то непристойный смысл в словах "сокровище с розово-
черным...". Мы же считаем, что поэт просто-напросто хотел сказать, что красота 
сумрачная и шаловливая наводит на мысль и о "розовом" и о "черном" 
одновременно".]. Зубоскалы чешут языки. "Мамзель, а что бы еще поглядеть 
эдакого?"

Право, Бодлер ценит "испанизм" Мане куда больше, чем все остальное.

В начале сентября появился первый сборник Общества аквафортистов. Ему 
предпослано предисловие Теофиля Готье; сборник включает, помимо произведений 
Бракмона, Добиньи, Легро и Рибо, лист Мане, воспроизводящий "Gitanos". 
Четырнадцатого сентября на страницах газеты "Le Boulevard", тираж которой 
невелик, но популярность в артистических кафе огромна, Бодлер высказывается по 
поводу этого выпуска и в нескольких словах хвалит Мане: "В ближайшем Салоне 
можно будет увидеть несколько его картин, отмеченных печатью могучего 
испанского 
вкуса, позволяющих думать, что испанский гений нашел себе приют во Франции"[109 

- Необходимо отметить, что статья эта ("Художники и аквафортисты") является 
единственной, где Бодлер писал о своем друге. Имя Мане упоминается в творчестве 

поэта только дважды: в предисловии к "Веревке" и в цитированной статье из 
"Revue 
anecdotique".]. Не потому ли Мане откладывает работу над "Загородной прогулкой",
 
что его воодушевляет похвала Бодлера? В результате затянувшегося сотрудничества 

с танцевальной труппой он надолго погружается в испанскую атмосферу. Впрочем, 
все и всё заставляют его сосредоточиться на этих темах. Мода на Испанию нынче 
сильнее, чем когда-либо. Шарманщики и уличные певцы оглашают улицы ариями, 
мелодия которых родилась по ту сторону Пиренеев, или сегедильями местного 
сочинения. Мане для Кадара недавно испробовал свои силы в области литографии: 
он 
иллюстрирует две "испанские" песни - серенаду Закари Астрюка, посвященную 
испанской королеве, "Лолу из Валенсии" и еще романс испанского гитариста 
Херонимо Боса - "Мавританская жалоба". Вполне возможно, что в те дни 
поговаривали даже о том, чтобы устраивать в Париже бои быков - ведь на юге 
Франции, в Байонне и Ниме, они имеют место уже с 1853 года. Тореадоры и коррида 

- популярные темы для разговоров. Одев Викторину Меран в костюм матадора, Мане 
пишет ее - мулета в одной руке, шпага в другой. В пару к этой "Молодой женщине 
в 
костюме эспада" Мане делает "Молодого человека в костюме махо". Позирует брат 
художника Гюстав - на нем одежда севильца, на голове шляпа с помпонами[110 - 
Обе 
работы находятся в Нью-Йорке, в Метрополитен-музее.]. Бодлер действительно не 
ошибся: какие великолепные работы готовит Мане к будущему Салону!

Пока художник неутомимо множит количество холстов, отец его тихо угасает - 
смерть наступила 25 сентября. Ничего неожиданного в этом не было - старый судья 

дряхлел день ото дня. И все же Мане тяжело переживает его кончину. Именно 
теперь, когда можно считать, что он почти у цели, когда в состоянии искупить 
ошибки прошлого (следует отметить, что г-н Мане до самой смерти не знал о связи 

сына), когда не сегодня-завтра отец увидел бы его в ореоле подлинного триумфа, 
- 
именно теперь смерть навсегда унесла парализованного старика. Мореходная школа, 

Рио-де-Жанейро, мальчишеский бунт - сожаления обо всем этом омрачали порою 
жизнь 
и радость Мане, заглушали его смех... Кто из сотрапезников по кафе Тортони мог 
догадаться о том, какую рану носит Мане в сердце? Рану скрытую, но болезненную, 

которую лишний раз разбередили эти траурные дни.

На Бульварах без умолку твердят, будто г-н Мане оставил детям огромное 
состояние. Это сильное преувеличение. Верно лишь то, что Мане действительно не 
должен беспокоиться о будущем. Достаток, если не богатство, ему обеспечен. В 
дальнейшем кузен Жюль де Жуи, адвокат, будет вести финансовые дела семейства 
Мане. Он человек верный и благородный[111 - Эти слова принадлежат Гамбетте, в 
то 
время молодому адвокату, который недавно (в 1861 году) стал секретарем метра