С возвращением обоих семейств в Париж Мане пишет новый портрет той, которая так 

долго и так усердно посещала его мастерскую. Портрет этот - десятый по 
счету[221 
- Одиннадцатый, если считать подготовительную акварель к этому последнему 
портрету. (Мане выполнил также два портрета Берты Моризо в технике литографии и 

один - в офорте.)] - их последнее столкновение. Отныне Берта не позволит больше 

вопрошать свое лицо мужчине, превратившемуся в ее деверя. Этот портрет - 
прощание, прощание с химерами, мечтами, прощание с невозможным. Взоры живописца 

и его модели встречаются в последний раз. Но Берта уже ускользает. Художник 
изображает ее в трехчетвертном повороте, в как бы отстраняющейся позе. Устремив 

глаза в сторону, она согнутой рукою словно хочет защититься, укрыться - от 
кого? 
от каких призраков? Завтра, несмотря ни на что, Берта будет носить имя мадам 
Мане. Воистину жизнь есть сон.

Мадам Моризо добилась чего хотела: она пристроила последнюю дочь. После 
церемонии, совершенной аббатом Юрелем, ставшим к этому времени викарием в 
церкви 
Мадлен, она оставляет свою квартиру новобрачным и удаляется в Камбре. Эва 
Гонсалес не будет ей больше досаждать.

Мане очень хотелось бы выразить Малларме признательность за статью о жюри 1874 
года. Этой осенью он задумал отпечатать цветную литографию с одной из своих 
картин - с "Полишинеля", исполненного одновременно с "Балом-маскарадом", - и 
вознамерился сопроводить ее стихотворной подписью, объявив среди поэтов своего 
окружения своеобразный конкурс.

		С двумя горбами пляшет здесь Полишинель,
		К земле один влечет, другой же - в Эмпиреи:
		Так, двойственным желаньем пламенея,
		Душа то в прах спешит, то в высшем видит цель.

Но этому сочиненному Малларме четверостишию Мане предпочел двустишие Теодора де 

Банвиля:

		Свирепый, розовый, взор - огненная карусель.
		Хмельной, бесстыдный бог - вот он, Полишинель![222 - Перевод стихов 
Малларме и Т. де Банвиля В. Н. Прокофьева.]

Поэтому Мане чувствует себя еще более обязанным Малларме. Последний перевел 
несколько поэм Эдгара По, и среди них - "Ворона". Мане предлагает сделать 
иллюстрации к изданию "Ворона", выходящему малым тиражом. Если книга будет 
иметь 
успех, они попытаются ее переиздать. Кроме того, он сделает гравюры на дереве к 

эклоге самого Малларме - это "Послеполуденный отдых фавна" - поэт собирается 
предложить эклогу издателю "Парнаса" Альфонсу Лемерру.

Превосходные замыслы! Тот, что связан с "Вороном", осуществится без каких бы то 

ни было серьезных затруднений весной 1875 года; однако спрос на книгу будет 
ничтожный. Что касается "Послеполуденного отдыха фавна", то Лемерр дал Малларме 

согласие, но когда узнал, что эклога будет иллюстрирована Мане, то пассаж 
Шуазель, где находится лавка этого неуживчивого издателя, огласился 
разъяренными 
воплями. Кротость Малларме его утихомирила; поэт, уверенный, что свидание с 
элегантным, воспитанным живописцем все уладит, каким-то чудом затащил издателя 
к 
Мане. Так на самом деле и случилось. При виде Мане Лемерр успокаивается. Но 
ненадолго! Решившись наконец прочесть "Послеполуденный отдых", он снова 
приходит 
в ярость. Стихи эти кажутся ему вышедшими из-под пера свихнувшегося человека...

Лемерр немедленно отсылает автору его "смехотворную, нелепую, непригодную для 
публикации" рукопись. Поэма Малларме и доски Мане вынуждены искать иного 
издателя[223 - Произведение это выйдет в апреле 1876 года у Альфонса Деренна.].

В эти первые недели 1875 года и у Мане, и у его друзей все решительно идет не 
так, как надо. Пока Мане готовится выступить в Салоне со своим "Аржантейем" (он 

представит жюри одно-единственное полотно, дабы избежать полумер, имевших место 

в 1874 году; пусть его либо целиком принимают, либо целиком отвергают),