Эдуард и Сюзанна поедут в Нидерланды вдвоем: мадам Мане-мать остается на улице 
С.-Петербург; что касается Леона Коэлла - ему сейчас двадцать лет, - то он 
только что отбыл в казарму Бельфора, где будет служить год. Несмотря на 
беззаботный нрав Леона, ему все-таки пришлось испытать некоторое потрясение, 
когда военная администрация сообщила, что он вовсе не Ленхоф, как ему всегда 
говорили и как он сам считал, но Коэлла. Что это за фамилия - Коэлла? Откуда 
она 
взялась? Но ни "сестра", ни "крестный" на все эти вопросы не отвечают: они и 
его 
заклинают хранить молчание. Леон Коэлла пожимает плечами. В конце концов, какая 

ему разница, быть Коэлла, Ленхофом или Мане! В этой комедии он будет до конца 
играть свою маленькую роль. Солдат Коэлла остается для окружения Мане Леоном 
Ленхофом, братом Сюзанны.

В Нидерландах Мане посещает музеи. Картины Франса Хальса из Амстердамского 
Риксмузеума и Гаарлемского городского музея приводят его в восторг. Какой блеск,
 
что за острота глаза и руки у этого мастера из мастеров! Живопись? "Глаз, 
рука..." - говорит Мане. А что, если начать для следующего Салона большой 
портрет в духе "Веселого пьяницы" Хальса? Не поможет ли он закрепить успех?

Вернувшись в Париж и отправив наконец заказчику сцену скачек (она написана 
частью в Лоншане, однако движения лошадей художник исправлял уже в мастерской, 
сверяясь с английскими гравюрами. "Я не привык изображать лошадей, - признается 

он Берте, - поэтому копировал тех, кто умеет их делать лучше..."), Мане 
начинает 
работу над портретом. Он просит постоянного посетителя кафе Гербуа литографа 
Эмиля Белло быть натурщиком, сажает его прямо в кафе за столик: левая рука 
держит бокал с пивом, в правой - белая глиняная трубка.

В кафе Гербуа Белло ничем себя не проявляет, ни во что не вмешивается. Этот 
увалень с круглым брюшком и короткими ляжками по натуре своей человек самый 
мирный. Удобно устроившись на стуле, он курит и с видом безмятежного 
спокойствия 
попивает пиво. Для Мане он станет идеально терпеливой моделью. Что-что, а 
терпение литографу потребуется - ведь Мане заставит его позировать не менее 80 
раз.

Всю осень и даже часть зимы художник возится с этим портретом - он называется 
"Кружка пива", - стараясь передать добродушно-эйфорический вид Белло, его 
багровое лицо под меховой шапкой, простодушный взгляд, густые усы и бороду, 
лежащую поверх галстука, завязанного на манер платка. Мане возбужденно потирает 

руки. Он не сомневается, что создает сейчас шедевр.

Закончив полотно в самые первые недели 1873 года, он приглашает кое-кого из 
друзей посмотреть на него и высказать свое мнение. Полное единодушие. Мане 
превзошел самого себя. "Какая живопись!" - восклицает Теодор Дюре, только что 
прибывший из Бомбея после кругосветного путешествия и поспешивший поздравить 
автора "Кружки пива".

Мане сияет от радости, он уверен, что успехи последуют теперь один за другим, 
да 
и за медалями дело не станет. Разве любитель, предпочитающий изображения 
лошадей, не отсыпал три тысячи франков за полотно, написанное в Лоншане? 
Вступив 
в полосу успеха, Мане не забывает, однако, и о друзьях: он щедр как никогда. В 
то самое время, когда окружающие увидели "Кружку пива", Мане узнал о безденежье,
 
в котором пребывают его товарищ Прэнс и Фанни Клаус, ставшая его женой и 
серьезно заболевшая прошлым летом. Когда Прэнс появился в мастерской, Мане 
спросил его: "Скажите, вы не против как-нибудь сделать с моей картины перовой 
черно-белый рисунок? Мне бы хотелось сделать такой подарок Сюзанне". После чего 

протянул Прэнсу три банкнота по сто франков: "Это от Сюзанны, идет? В залог 
тога, что вы не забудете о заказе"[205 - "Мой отец, - рассказывает сын Прэнса, 
- 
был несколько удивлен. Да и как было не удивиться. Но он не мог отказаться по 
многим причинам: его обрадовала неожиданная удача; к тому же изобразить пером 
произведение того, кого многие художники "читали метром, да еще по его 
собственной просьбе, было бесконечно лестным. Он не колебался и решил 
немедленно 
начать. Позднее он понял или ему показалось, что он понял, в чем тут дело, и 
смутно вспоминаю, как он был взволнован".].

Однако кое-что омрачает радость, которую доставляют Мане комплименты, 
расточаемые "Кружке пива". Если Берта согласилась послать во Дворец