эпизод самый загадочный.  И  для  многих  историков  -  самый  сомнительный.
Некоторые даже утверждают, будто он сам  все  придумал  и  подстроил,  чтобы
получить от Людовика XVI то,  чего  не  успел  ему  пожаловать  Людовик  XV.
Большинство биографов  считает,  что  плод  фантазии  Бомарше  только  самые
умопомрачительные эпизоды этой авантюры. Я обязан сразу уточнить, у нас есть
серьезные свидетельства не в его пользу.  Мы  отнюдь  не  собираемся  о  них
умалчивать, напротив, - пятясь назад, до истины не доберешься. Автором,  или
издателем, или владельцем "Предуведомления" был некто Аткинсон,  именовавший
себя также Анжелуччи. Бомарше узнал о памфлете  во  время  своей  предыдущей
поездки в Лондон, видимо, от Тевено де Моранда, для которого  это  донесение
было первым подвигом на егерском поприще. Вернувшись в Англию, Бомарше, или,
точнее, г-н Ронак, - паспорт у него был на  это  имя  -  прежде  всего  счел
необходимым ознакомиться с "Предуведомлением", что и сделал, как он описывал
Capfину, в обстоятельствах довольно необычных:
     "Я видел рукопись, прочел ее,  смог  даже  выписать  из  нее  несколько
параграфов. Я посулил 50 гиней за то, что она будет добыта и предоставлена в
мое распоряжение всего на несколько часов. Мне казалось  необходимым  начать
именно с этого, поскольку пасквиль мог оказаться заурядной злобной стряпней,
не стоящей моих хлопот; в таком случае не о чем было бы  и  говорить.  Вчера
вечером мне тайно вручили ее в парке Воксхолл на условии, что я верну ее  до
пяти утра. Я пришел домой, прочел, сделал извлечения; около  четырех  часов,
открыв окно моей приемной, выходящее на улицу, я выбросил пакет, свернутый в
трубку, человеку, который доверил мне  рукопись  и  которого  я  опознал  по
условному сигналу, после чего бедняга дал деру.  Таким  образом  теперь  мне
известно, о чем идет речь. Прошу Вас, прочтите возможно внимательнее то, что
я пишу, и взвесьте все мои доводы, ибо это равно важно для  нас  обоих,  для
Вас  даже  больше,  -  ничтожнейшее  упущение  может  стоить  Вам  немилости
королевы, может превратить ее в Вашего злейшего врага, что пресечет карьеру,
которая становится весьма соблазнительной.
     Первое правило в  политике  -  доводить  начатое  до  победного  конца.
Потерпевшему поражение не засчитываются никакие усилия, никакие старания.  В
отчаянии от невозможности  отомстить  врагам,  которые  не  даются  в  руки,
оскорбленный государь почти неизменно вымещает свой гнев на том, кто, будучи
причастен к попытке пресечь зло, не смог добиться нужного  результата,  и  в
особенности часто так случается, если государь - женщина".
     По всей вероятности, Мария-Антуанетта ничего не  знала  о  пасквиле,  и
король, ее супруг, очевидно, рекомендовал своему уполномоченному хранить все
в  глубочайшей  тайне.  Сартин  и  Бомарше  оказались  втянутыми  в   весьма
деликатное дело, которое в случае неудачи могло  обернуться  против  них,  -
победить нужно было. во что бы то ни стало. Как писал Сартину Бомарше: "Если
это    произведение    будет    распространено,    королева,     справедливо
раздосадованная,  вскоре  узнает,   что   представлялась   возможность   его
уничтожить и что в это дело были замешаны как Вы, так и  я;  ее  гнев  может
перейти все границы и оказаться тем более опасным, чем  менее  позволит  она
себе признаться вслух в его причине... Знаете ли Вы хоть  одну  оскорбленную
женщину, которая прощает?... И поскольку ей не на ком будет  выместить  свою
обиду, она обратит ее на Вас и на меня и т. д.". Бомарше рассуждал  логично;
королева отличалась вспыльчивостью, король находился под  ее  влиянием,  так
что, обернись это предприятие плохо, оно действительно могло бы  привести  к
весьма  неприятным  последствиям  как  для  карьеры  министра,  так  и   для
безопасности человека, лишенного прав гражданского состояния. Я  так  упираю
на эту сторону дела, достаточно каверзного, как станет видно из дальнейшего,
именно потому, что, на мой взгляд, важно показать - Бомарше не было никакого
интереса  за  него  браться.  Разве  расположение  короля,  переформирование
кабинета и возвышение Сартина и без того не сулили ему  реабилитации?  Зачем
же  было  затевать  эту  сложную  и,  главное,  опасную  интригу,  выдумывая
несуществующие обстоятельства? От глупости? Из мазохизма? Какая чушь!
     Убедившись в опасности "Предуведомления", г-н де Ронак  принял  решение
скупить оба тиража памфлета, английский  и  голландский.  Первая  встреча  с
Аткинсоном состоялась на Оксфордской дороге. Тот явился в сопровождении двух
подмастерьев типографа. В  экипаже,  доставившем  это  трио,  лежало  четыре
тысячи экземпляров английского  издания.  Как  и  было  условлено,  Аткинсон
вручил г-ну де Ронаку также рукопись  памфлета,  однако,  разглядев  ее  при
свете фонаря, тот  убедился,  что  у  него  в  руках  всего  лишь  копия.  И
рассердился. Аткинсон, которому нужны были деньги, отправился  в  Лондон  за
оригиналом. Три часа спустя он привез подлинник и получил от г-на де  Ронака
плату за свою пакость. Прежде чем расстаться, они сговорились о  свидании  в
Амстердаме - там Ронак  должен  был  получить  голландское  издание.  Предав
пламени четыре тысячи книжонок, дипломатический курьер прибыл  в  Амстердам,
где его уже ожидал Аткинсон, или, точнее, Анжелуччи, ибо  на  континенте  он
фигурировал под этим именем. Новая ночная встреча,  новая  передача  тиража,
новый платеж, новое  аутодафе.  И  новая  подлость:  утаив  один  экземпляр,
Анжелуччи едет в Нюрнберг! Как  видите,  -  все,  словно  в  плохом  романе,
автором которого не может быть Бомарше. Попробуем рассуждать: 26 или 27 июля
он был в Кале, тому есть доказательства; стало быть, в погоню  за  Анжелуччи
он пустился только 8 или 10 августа, иными словами - всего за две недели  до
того как истекал срок  его  права  на  отмену  приговора.  И  тем  не  менее
большинство историков  утверждает,  что  Бомарше  ввязался  в  эту  безумную
немецкую авантюру, все невероятные эпизоды которой он якобы сочинял по  мере
развития событий, с единственной целью - добиться реабилитации! Эта гипотеза