| |
В тот момент, когда я признал бы независимость, я сосредоточил бы
на побережье океана от шестидесяти до восьмидесяти тысяч солдат, а флоту
приказал бы принять боевой порядок, чтобы никаких сомнений в том, что
решение это принято раз и навсегда, у англичан не возникало.
Наконец, из желания показать, что уважаю ранее заключенные договора, я
не стал бы восстанавливать Дюнкерк, нынешнее состояние коего является для
Франции вечным позором, но тем не менее приказал бы начать строительство
хотя бы одного порта на океанском побережье, причем столь мощного и столь
близко расположенного от английского берега, что англичанам станет ясна
незыблемость нашего намерения им противостоять.
Я укреплял бы далее во всех возможных формах отношения с Америкой, ибо
только благодаря ее гарантиям мы смогли бы теперь сохранить свои колонии;
поскольку интересы американцев ни в чем не противоречат нашим интересам, я
бы доверял их обязательствам в той же мере, в какой опасался бы положиться
на обязательства Англии, которые они вынуждены были взять на себя; я никогда
больше не упускал бы случая подчеркивать унизительное положение нашего
коварного и хитрого соседа, столько раз прежде оскорблявшего нас, а теперь
исполненного неистребимой ненависти к Франции, куда большей, нежели обиды на
американцев, хотя именно они отняли у Англии две трети территории ее
империи.
Так давайте же не терять на размышления тот единственный миг, который
остался у нас, чтобы действовать, не будем попусту тратить время, убеждая
себя: "Еще слишком рано", чтобы нам вскоре не пришлось с болью воскликнуть:
"О, небо! Теперь уже слишком поздно!"
Этот исторический документ, который все игнорируют, ибо он противоречит
предвзятому мнению, сложившемуся о Бомарше, возымел, как я уже сказал, свое
действие.
13 марта 1778 года французское правительство заявило в Лондоне, что оно
считает американцев независимыми и т. д. (третье решение).
Но (а это уже второе решение) 17 декабря 1777 года Людовик XVI сообщил
Франклину, что готов подписать с Соединенными Штатами договор о торговле и
дружбе. Этот тайный договор был составлен и подписан 6 февраля 1778 года от
имени Франции - Жераром, государственным секретарем Людовика XVI и правой
рукой Верженна, а от имени Соединенных Штатов - Франклином, Дином и Ли.
Вскоре после этого Людовик XVI поехал на океанское побережье и выбрал
Шербур, чтобы построить там новый порт, "столь близко расположенный от
английского берега и т. д.". Дюмурье, молодой офицер, чьи идеи понравились
королю, получил задание создать там морскую базу, рассчитанную на 40
линейных кораблей. Из Шербура Людовик XVI и написал королеве перед тем, как
лечь спать: "Я самый счастливый король на свете". В этот вечер Фигаро
одержал верх над Телемаком.
И уже 18 июня Франция, поставленная на колени Парижским договором,
вдруг разом поднялась. "Жаворонок", одинокий фрегат, на который в водах
Морле напала английская эскадра, потопил корабль противника и вышел из боя
победителем. Ликование французов не поддавалось описанию. Дальнейшее
принадлежит Истории, и вы ее знаете: Грасс, Шартр, Рошамбо и, разумеется,
Лафайет. Легенда всегда прославляет своих героев, а вот История часто не
помнит своих. Бедный Бомарше! Прежде чем вкусить горькие плоды
франко-американской неблагодарности, он пережил, однако, большую радость.
В июле 1779 года в водах острова Гренады "Гордый Родриго", который под
флагом Бомарше эскортировал караван из десяти торговых судов, принял
решающее участие в морской битве, завязавшейся между эскадрами адмирала
д'Эстена и адмирала Бирона.
После битвы граф д'Эстен отправил Бомарше через Сартина следующее
письмо:
"На борту "Лангедока" на рейде Сен Жорж,
остров Гренада, 12 июля 1779 года.
Сударь, у меня есть лишь минута, чтобы сообщить Вам о том, что "Гордый
Родриго" хорошо справился со своей боевой задачей и содействовал успеху
королевского флота. Надеюсь, Вы меня великодушно простите, что я использовал
его в бою. Однако спешу Вас заверить, что Ваши интересы от этого не
пострадают, можете в том не сомневаться. [Его капитан] храбрый г-н де Монту
был, к несчастью, убит в бою. Я безотлагательно отправлю в министерство все
необходимые бумаги и надеюсь, что Вы поможете мне добиться тех наград,
которые Ваш флот так доблестно заслужил.
Имею честь оставаться, сударь, исполненным всех тех чувств, которые Вы
так хорошо умеете внушать Вашим покорнейшим слугам,
д'Эстен"
Послание адмирала прибыло 6 сентября в морское министерство, и по
приказу Сартина его тут же вручили Бомарше. На следующее же утро Родриго с
огромной радостью писал своему другу министру:
"Париж, 7 сентября 1779 года.
Сударь,
я весьма благодарен Вам, что Вы распорядились передать мне письмо графа
д'Эстена. Очень благородно с его стороны, что в миг своего триумфа он
подумал, насколько мне приятно будет получить от него эти несколько строк. Я
позволяю себе послать Вам копию его короткого письма, коим горжусь, как
истый француз. Оно порадовало меня, как человека, страстно любящего свою
родину и не щадящего сил в борьбе с этой спесивой Англией.
Мужественный Монту, видно, полагал, что лишь ценой жизни может доказать
|
|
