овое самоубийство из-за нее. Диана 
Чиленто, исполнительница главной роли в лондонской музыкальной версии повести, 
не смогла получить «зеленую карточку», дававшую право работать в США, а Одри 
очень привлекла мысль вернуться на Бродвей в этой роли. Она все eщё мечтала о 
сценической карьере, которая могла бы развиваться параллельно с eё работой в 
кино. Она надеялась, что режиссёpский талант Мела там быстрее найдет себе 
применение, чем в голливудских фильмах. Но она поставила одно условие: ее 
партнером должен быть Лоуренс Харви.
 Литовец по происхождению, Харви получил английское воспитание, усвоил 
британский стиль и приобрел репутацию хорошего актера. Одри видела его в 
англо-итальянском фильме «Ромео и Джульетта», где он ей понравился, но 
особенное впечатление произвела его игра в фильме «Я – камера». Два года спустя,
 сыграв в фильме «Комната наверху», он сделался всемирно известной звездой. 
Харви нравился Одри потому, что чем-то напоминал Мела Феррера: он был уверен в 
себе, остроумен, иногда и резок, и жесток. Талант его был не очень велик, но 
бесспорен, хотя Харви и не имел того таинственного обаяния, которое необходимо 
настоящей звезде. Была в нем и способность нравиться умным женщинам. Он не 
отличался и особой сдержанностью в разговоре. Сама Одри, как уже говорилось, 
редко употребляла слова, более грубые, нежели: «Черт возьми!» или «Ах, чтоб 
его!..», – но eё не шокировали мужчины, пересыпавшие свою светскую болтовню 
нецензурными словами. Ее собственный отец, как и всякий истинный ирландец, 
неплохо владел подобным языком. Ее не отпугивала и злобная резкость Харви, она 
прощала ему его нарциссизм.
 Было бы интересно посмотреть, что бы им с Харви удалось сделать из «Зулейки», 
но – увы! – Джеймс Вульф, продюсер этого фильма, наставник Харви, наложил вето 
на этот проект, приведя совершенно неопровержимое объяснение: главной в сюжете 
является женская роль, которая неизбежно оттеснит на второй план его протеже. 
Если кому-то подобное основание покажется слишком тривиальным, напомним другой 
случай. Рекс Харрисон отказался участвовать в постановке «Пигмалиона» только 
из-за того, что ей дали название «Леди Лайза». Согласился он лишь тогда, когда 
название стало другим – «Моя прекрасная леди».
 В то же время планы Мела стать независимым режиссёpом или продюсером также не 
приносили пока никаких плодов. Он согласился поставить драму, очень сходную с 
«Урожаем винограда» по сюжету и общей атмосфере, под названием «Черная дева с 
Золотой горы». Название понравилось Луэлле Парсонс, которая рекомендовала 
подписать контракт с восемнадцатилетней франко-итальянской актрисой Жаклин 
Сассар. Она познакомилась с ней в Ницце и сразу же почувствовала симпатию. Но 
проект по каким-то загадочным причинам застопорился и был продан К. Риду, но 
фильм так и не был снят. Затем прошел слух, что Мел будет ставить фильм «Венера 
с кошкой» с участием Брижит Бардо. И из этого, конечно, ничего не вышло. Та же 
участь ждала и достаточно ненадежное предложение поставить на Бродвее пьесу 
Сесиля Битона «Девушки Гейнсборо».
 Тогда Мел согласился на участие в фильме «И восходит солнце», который должен 
был сниматься сначала в Мадриде, затем в Мехико и в колониальном городке 
Морелия. Это определило и планы Одри. Они оказались очень просты: она решила в 
течение года ничего не делать. Ее заявление об этом и известие о том, что она 
будет сопровождать Мела в Мехико, дали повод предположить, что Одри ждет 
ребенка. «Нет, нет, – возражала удивленная Одри, хотя и напрасно, – никто бы не 
поехал в такое место, как Мехико (чтобы рожать ребенка)». И как бы в раздумье 
она добавила: «До сих пор мы с Мелом много работали и проводили жизнь в 
гостиницах… Мы уже же