|
Эдисон, восхищенно глядя на русскую балерину, ответил просто:
— А разве вы для ваших достижений не делаете того же самого?! Ведь вы, как мне
известно, почти всегда в пути. И все для того, чтобы как можно больше людей
приобщить к красоте, которую выражаете своими танцами. Я преклоняюсь перед
вашей энергией и талантом.
По плану Дандре предполагалось посетить семьдесят городов за четыре месяца!
Сейчас ни одна балерина не согласилась бы работать в таком бешеном темпе.
Разъезжая с труппой по Европе и Америке, Анна Павлова слышала советы
антрепренеров распустить труппу и давать свои вечера только с несколькими
партнерами. Они утверждали, что так не будет риска «прогореть». Дело в том, что
двадцатые, послевоенные, годы ознаменовались сильнейшим экономическим кризисом.
Люди не интересовались более классическим балетом. Особенно ярко это проявилось
в Америке. Мода на «тап-дансинг» (выколачивание такта пятками) завладела
американцами. И если бы не громкое имя Павловой, представления ее труппы
собирали бы мало публики.
Зная все это, Павлова не могла оставить своих сотрудников без работы, так как
устроиться в другую труппу они почти не имели шансов. К тому же без своих
девушек Павлова не могла бы показывать особо любимые ею балеты — «Жизель»,
«Шопениану», «Осенние листья».
После спектаклей в очередном городе начиналась спешка с переездом. В антрактах
освободившиеся костюмы упаковывали сами артисты. Одновременно гримеры и
парикмахеры укладывали парики и реквизит. Программа вечера всегда закапчивалась
дивертисментом. Зрители не успевали еще покинуть театр, а артисты уже
направлялись в отель, быстро ужинали и торопились на поезд. Несмотря на то, что
Дандре аккуратно вел дела труппы, Павлова считала необходимым следить за
порядком при переездах. Ее стройная фигурка в меховом манто исчезала из театра
и отеля последней.
Выбирали для переездов ночные поезда, чтобы не терять времени и не оплачивать
лишние часы гостинице. Поезда находились в пути не меньше восьми часов — этого
хватало, чтобы выспаться. Дандре скупым нельзя было назвать, но, если можно
было сэкономить на чем-то, он делал это неукоснительно.
В турне жизнь складывалась трудно, но Павлова тренировалась ежедневно. К
своему всеславному положению в мире балетного искусства она относилась ревниво.
И не столько из славолюбия, как из желания поддержать высокий авторитет
русского балета.
Как-то после утомительных переездов труппа прибыла на три дня в Вашингтон.
Балетмейстер не успел объявить на следующее утро часы экзерсиса и репетиции.
Артисты из кордебалета обрадовались свободному времени и явились в театр только
к началу спектакля, едва успев переодеться и загримироваться. В этот момент они
услышали приказ подняться на сцену. Здесь уже все было приготовлено к открытию
занавеса. Артистов ожидали расстроенный балетмейстер и возмущенная Павлова. С
грозным спокойствием она стала спрашивать девушек:
— Вы занимались сегодня?
— А вы?..
Все до единой, естественно, отвечали отрицательно.
Наступило тягостное молчание. Наконец Павлова, стоя на середине сцены,
воскликнула:
— Я — Анна Павлова! Вы — кордебалет! Я тренируюсь каждый день, вы — ничего не
делаете! Мы будем заниматься сейчас же! Здесь!
Балетмейстер, дирижер и даже Дандре пытались напомнить ей, что до поднятия
занавеса осталось десять минут. Ничего не помогло. Урок шел своим чередом и
запомнился навсегда. Зрители хлопали, топали ногами, требуя начала
представления. Но Павлова закончила занятия только тогда, когда сочла, что
девушки наказаны достаточно.
— Теперь вы можете танцевать спектакль.
Никто из артистов не обиделся на Павлову. Она сама была лучшим примером для
всех. Как умели, балерины оберегали ее — в поезде, на улице, на прогулках. В
спешке переездов не обходилось без курьезов, иной раз попадали не туда, где
предполагалось выступать. В мелькании городов — Рочестер, Детройт, Толедо,
Ньюкасл, Питтсбург, Спрингфилд, Цинциннати, Индианополис — артисты путались, в
каком из них находятся именно сейчас. По мере приближения к северу возрастал
темп их жизни — к вечерним спектаклям прибавились еще и утренники.
Но среди работы, забот и неприятностей выпадали и обычные человеческие радости.
Весело встретили, например, снег в городе Рипоне, а в городке со странным
названием Ошкош, в штате Висконсин, играли в снежки на озере Виннебего,
покрытом прочным толстым льдом. Вероятно, это был единственный случай, когда
жители маленького Ошкоша видели в местном театре балетную труппу. Их удивляло,
что руководила труппой русская балерина из далекой страны.
В январе 1921 года начался новый тур сумасшедших передвижений по побережью,
теперь — с севера на юг, в Колорадо, Калифорнию, Сан-Франциско. Прохожие на
улицах смеялись над зимними одеждами артистов. А они не верили, что на деревьях
уже созрели лимоны и апельсины, им надо было все это потрогать своими руками.
Дорогой в поезде по рекомендации Павловой балерины должны были читать хорошие
журналы и книги. Она хотела видеть «своих детей» образованными людьми. В число
достойных изданий попал солидный «Сатердей ивнииг пост» — журнал большого
формата, в объемистую пазуху которого легко вкладывалась незаметно и любая
«плохая» книга. Юные танцовщицы Анны Павловны это проделывали без смущения. И
доверчивая учительница радовалась, находя их за чтением рекомендованного ею
журнала, порою не догадываясь, что они читали пустые романы. Но юность жаждет
приключений, сильных ощущений. Павлова понимала это и не сердилась, когда
|
|