русских актеров, существующее века, душевная близость, не считающаяся ни с 
корыстью, ни с табелью о рангах, открылись в той встрече, и этим, оказывается, 
я дорожил больше всего, без этого не мог жить. В этом был для меня образ родной 
страны, России!.. Вдали от царской России, имея в кармане столько денег, 
сколько и не снилось прежде, натанцевавшись вдоволь и наслушавшись досыта 
аплодисментов, не чувствуя унизительной зависимости от чиновников Императорских 
театров и их слуг, я вдруг понял, что не могу быть счастлив на чужбине, что мне 
нужна моя Россия. Это помогла мне понять Павлова, хотя она и не внушала мне 
таких выводов».
 Из Америки Павлова и Мордкин перебрались в Лондон. Уже в апреле 1910 года 
состоялось первое выступление их в столице Британии, и успех был чрезвычайный.
 «Видели ли вы Павлову?» — эта фраза стала употребляться чуть ли не вместо 
приветствия, — писала одна из популярнейших английских газет вскоре после 
дебюта Павловой в «Палас-театре». — Где бы ни встретились два лондонца — за 
обеденным столом, в гостях или в клубе, — разговор тотчас заходил об Анне 
Павловой и Михаиле Мордкыне, выдающихся артистах русского балета».
 И до Павловой в «Палас-театре» выступали и очень известные актеры, но то были 
сенсации сезона. А на этот раз лондонцы, как считали они сами, являлись 
свидетелями сенсации века. Поэтому к началу представления к «Палас-театру» 
подкатывали шикарные автомобили, из них важно выходили дамы в блестящих 
туалетах. Любая из них готова была простоять несколько часов за креслами, не 
получив лучшего билета, лишь бы увидеть русскую знаменитость.
 Успех первых гастролей в Америке и в Англии привел Анну Павловну к мысли 
создать собственную постоянную труппу вместо того, чтобы при каждом новом турне 
заново подбирать исполнителей характерных танцев и кордебалет. Нетерпеливая и 
решительная, она здесь, в Лондоне, начала приводить в исполнение свою идею, 
готовясь ко второй гастрольной поездке в Соединенные Штаты.
 На первых порах труппа Павловой состояла всего из десяти человек — англичан и 
русских. Репертуар был сборный, Павлова танцевала и свои коронные номера: 
«Лебедь» Сен-Санса, «Мазурку» из «Жизни за царя» Глинки, Вакханку из балета 
«Виноградная лоза». А. Рубинштейна, поставленные еще в России русскими 
балетмейстерами. Удачей оказалась встреча с Хильдой Бьюик, молодой англичанкой, 
говорившей по-русски. В случае нужды она могла служить и переводчицей. 
Танцовщиц Анна Павловна отбирала после просмотра из тех, кто хотел попасть в ее 
труппу. И в дальнейшем Павлова не вдруг принимала к себе артистов. Так, уже в 
Америке, во время выступлений в том же театре «Метрополитен опера» Павлова 
обратила внимание на Анну Васильевну Пружину, заменявшую балетмейстера 
Альбертиери на репетициях с кордебалетом театра.
 — Вы так хорошо ведете занятия, — сказала ей Павлова, — что я подумала, не 
балерина ли вы.
 Пружина оказалась балериной и совсем недавно появилась в нью-йоркском 
«Ипподроме», принадлежавшем Чарльзу Диллингему. Павлова угадала в девушке 
дарование и пригласила в свою труппу. Та с радостью согласилась и работала с 
Павловой до конца ее жизни, привязавшись к гениальной артистке сердцем и умом.
 Вторая поездка в Соединенные Штаты состоялась в 1911 году, теперь уже с 
постоянной труппой и с Мордкиным. Она подтвердила успех первой. Выступления 
Павловой как в Англии, так и в Америке не только усилили интерес к балету в 
этих странах, но и привели к возникновению здесь в дальнейшем национальных 
профессиональных школ танца и балетных трупп.
 До сих пор зарубежные турне, как бы долго они ни продолжались, не отрывали 
Павлову от России. Она оставалась русской танцовщицей и каждую осень 
возвращалась в свое Лигово, в свой Петербург, участвовала в спектаклях на сцене 
Мариинского театра. После второй поездки по Америке Анна Павловна появилась на 
родине только к концу года, не выступив ни разу в сезоне 1910 года в 
Петербурге…
 Накануне выпал обильный снег, так что трамваи вынуждены были остановиться. 
Усиливавшийся ветер с моря нагнал в каналы и реки Петербурга столько воды, что 
уровень их поднялся значительно выше ординара. Только к вечеру ветер стих и 
вода пошла на убыль. Подморозило, образовался санный путь.
 Анна Павловна смотрела в окна зеркального класса на заснеженную Неву и 
радовалась, что снова дома Любовь Федоровна вынимала из баулов ее вещи, 
рассказывала, как вчера чуть-чуть не произошло наводнение и даже стреляли из 
пушки, предупреждая об опасности.
 Еще не успела Анна Павловна наговориться с матерью, как приехал Дандре. Между 
Анной Павловной и Дандре существовали странные на первый взгляд отношения. Они 
любили друг друга. Но оставался нерешенным вопрос о браке: сначала потому, что 
он и она были людьми разных общественных положений — он аристократический 
потомок старинного французского рода, принятый в среде высшего столичного 
общества, а она дочь прачки и солдата, «малютка из кордебалета». О браке не 
могло быть и речи, как думал Дандре. Теперь…
 Все это промелькнуло в голове Анны Павловны в одно мгновение, и тотчас, 
прогнав недобрые мысли, она пригласила:
 — Садитесь, Виктор, я рада вас видеть. И рассказывайте. А вот газеты, — 
добавила она и пододвинула ему лежавшую на столике кипу газет, — статьи и 
рецензии собраны для вас. Вы почему такой мрачный?
 Говорила она скороговоркой, переходя с одного на другое, как будто без всякой 
связи. Во всем этом сквозило все еще что-то детское, чистое. Дандре молча 
слушал, как всегда, удивляясь ее непосредственности и неожиданным ассоциациям. 
А она уже рассказывала:
 — Вы знаете, мне пришла дельная мысль — создать свою постоянную труппу. Сейчас