считали, что образ юноши-мечтателя — одна из лучших его ролей.
 «Шопениана», или «Сильфиды» — так этот балет называли потом на европейских 
сценах, — стала одним из любимых балетов Павловой. Бессюжетный, он смотрелся 
как единое целое, увлекая зрителей полным слиянием музыки с танцем.
 В 1908 году состоялось второе заграничное турне Павловой. На этот раз труппа 
во главе с Павловой и Больмом и с участием Николая Легата и Любови Егоровой 
посетили Лейпциг, Прагу и Вену, Европа удивилась — оказывается, балет не только 
жив, но талантом русских артистов шагнул далеко вперед. Заговорили о 
великолепном русском балете.

 VIII. Первый юбилей


 Не пытайтесь рабски подражать великим балеринам, выражайте свои чувства 
по-своему.

    А. Павлова

 В ярких воспоминаниях «Шестьдесят лет в балете» известный артист и 
балетмейстер Федор Васильевич Лопухов, рассказывая об участии в гастрольной 
поездке Павловой по Скандинавским странам, напоминает, что «…это происходило до 
того, как возникло намерение Бенуа и Дягилева организовать „сезон“ русского 
балета в Париже. …Мы были всего лишь кавалерийским разъездом перед наступлением 
формировавшейся армии, — пишет Лопухов. — Убежден, что успех нашей скромной 
поездки (в особенности триумф Павловой) способствовал принятию решения о 
„русских сезонах“: оказалось, что балет может быть выгодным предметом экспорта. 
Впрочем, идея эта уже носилась в воздухе».
 Носившуюся в воздухе идею поймал Бенуа.
 Александр Николаевич был популярным человеком в Петербурге. Талантливый 
театральный художник, живописец, он стремился собрать русских художников, 
исповедовавших принципы «чистого искусства», вокруг объединения «Мир искусства».
 Бенуа часто публиковал критические статьи в журнале «Мир искусства», ставя 
перед собой задачу шире познакомить читателей с русской культурой XVIII и XIX 
веков. Он искренне любил театр и считал, что настало время показать Европе и 
русскую оперу, и русский балет.
 Мы говорим, «как тесен мир», когда, как будто случайно, пересекаются жизненные 
пути двух людей, одержимых одной и той же идеей. Когда думаешь о Бенуа и 
Дягилеве, то как-то само собою разумеется, что они должны были встретиться и 
стать союзниками, несмотря на то, что в их характерах были черты, которые не 
только объединяли их, но и разъединяли.
 Жизнь Сергея Павловича Дягилева складывалась непросто. Окончив юридический 
факультет Петербургского университета в 1896 году, он остановился на распутье, 
не зная, что сделать главным направлением своей деятельности — юриспруденцию 
или искусство. Ведь в те же годы он был учеником Римского-Корсакова в 
консерватории. Ему не чуждо было увлечение живописью, театром, он старался 
проникнуть в суть тех изменений в искусстве, которыми ознаменовался 
начинающийся век двадцатый. В хореографии на смену Петипа пришли Фокин и 
Горский, считавшие, что «условный» классический балет должен потесниться и дать 
место новому, где художник, композитор, хореограф и артисты работают в едином 
стиле. Служебную карьеру он начал чиновником особых поручений при директоре 
Императорских театров. Любовь к искусству и свела Дягилева с Бенуа. Дягилев 
стал одним из основателей объединения «Мир искусства» и сотрудником журнала.
 Интерес к театру проложил ему дорогу к креслу редактора «Ежегодника 
императорских театров». Безусловно, талантливый организатор, он в 1906—1907 
годах широко познакомил зарубежных любителей живописи с творчеством русских 
художников, выставив их работы в Париже, Берлине, Монте-Карло. И вот 
осуществилась его честолюбивая мечта — показать Европе русскую оперу. С 1907 
года начались русские сезоны за границей. Умный Дягилев понимал, что 
Римский-Корсаков, Рахманинов, Глазунов, Шаляпин, выходя на европейскую сцену, 
создают славу не только себе и России, но и ему, устроителю этих великолепных 
«исторических русских концертов». И действительно, «Борис Годунов», «Руслан и 
Людмила», «Князь Игорь» могли сделать честь театру самого высокого класса.
 Когда в 1909 году Дягилев и Бенуа лихорадочно готовились к оперно-балетному 
сезону в Париже, Дягилев уже не был чиновником особых поручений при директоре 
Императорских театров. Поссорившись с начальством, он стал просто деловым 
человеком. Энергичный, обладающий чувством современности, не боящийся риска, он 
решил теперь показать миру и русский балет. С самого начала Дягилев знал, что 
его балетная труппа будет состоять из звезд русской хореографии. И приглашения 
участвовать в первом балетном сезоне получили петербуржцы: Фокин, Нижинский, 
Павлова, Преображенская, Карсавина, а из москвичей — Мордкин, Гельцер, Федорова,
 Каралли. Эту мысль важно подчеркнуть, потому что, приглашая на парижские 
спектакли талантливейших артистов, Дягилев, естественно, не мог дать 
возможность каждому из артистов показать себя в их любимых партиях. Ведь 
Дягилев ставил для Парижа не балеты Павловой, Гельцер, Мордкина, а те спектакли,
 которые, по его мнению, полнее представляли русский балет.
 Фокин знал Дягилева, встречаясь, раскланивался с ним. Но с уходом Дягилева из 
дирекции они не виделись, пока Бенуа не устроил свидание Фокина с Дягилевым у 
себя.
 С долей легкомыслия Дягилев планировал дело широко. Речь шла и о «Павильоне 
Армиды», «Шопениане», «Половецких плясках». Фокин, радовавшийся любой