Флорина, Красная Шапочка и Волк, Золушка… Любовь Федоровна спросила дочку:
 — А ты хотела бы так танцевать?
 — Нет, не так, — твердо отвечала девочка. — Я хочу танцевать, как та дама, что 
изображает Спящую красавицу. Когда-нибудь я стану Авророй и буду танцевать, как 
она, в этом театре!
 Мать и не подозревала, что Анна предсказала свою судьбу.
 Театр ошеломил ребенка. Возвращаясь домой, девочка говорила только о том, как 
она будет выступать на сцене в роли Авроры.
 — Мамочка, милая, ведь ты позволишь мне учиться танцевать… Ты позволишь? — 
страшась отказа, повторяла она. — Ты позволишь?
 И как-то утром Анна объявила матери свое непоколебимое решение — она станет 
балериной.
 — Но тогда тебе придется расстаться со мной, нашим домом и поступить в 
балетную школу, — пыталась переубедить дочь Любовь Федоровна. — Неужели ты 
захочешь оставить меня одну на свете?!
 Анна уверяла мать, что не хочет расставаться с нею, но тут же спохватывалась, 
обещала часто приходить домой и лето проводить вместе.
 — Если бы ты знала, мамочка, как я хочу танцевать.
 В конце концов Любовь Федоровна примирилась с выбором Ани, пожалуй, даже 
признала его наилучшим ил всего того, что могла предложить столичная жизнь 
бедной женщине.
 Уступая просьбам дочери, Любовь Федоровна осенью привела ее в театральное 
училище. Но девочка была так худа, мала и на вид беспомощна — к тому же ей было 
только восемь лет, — что там решительно отказались принять Аню в балетное 
отделение.
 — Приходите, когда ребенок подрастет.
 Два года нетерпеливого ожидания заветных десяти лет пролетели быстро. Каждое 
лето мать и дочь переезжали на дачу — в Лигово, к бабушке, у которой был свой 
домик с крошечной верхней террасой. Здесь, у бабушки, и проходила дачная жизнь 
Ани, старушка с любовью учила девочку читать и писать, вязать и шить.
 Нюра часто грустила, становилась вдруг задумчивой и оживлялась, только когда 
заводила разговор о театре, о танцах, о балете, о ее «великом будущем».
 Нередко она одна уходила в лес, иногда на речку Лиговку. По речке называлась 
Лиговом и деревенька, и станция Балтийской железной дороги, самой старой из 
петербургских дорог. Из Лиговки еще во времена Петра I был проведен канал для 
фонтанов Летнего сада. В глазах девочки и канал, и темный лес становились 
декорациями «Спящей красавицы», и в сумраке высоких сосен она воображала себя 
царевной.
 Душе девочки близки были мягкие краски северной русской природы. Сколько 
ликования доставлял ей найденный ранней весной скромный подснежник! Через 
многие годы пронесла Павлова нежное чувство к этому цветку. Сидя на лавке у 
деревянного забора, сбитого из простых дощечек, возле бабушкиного дома, Анна 
подолгу наблюдала, как весело и забавно купались воробьи в лужицах на уже 
чернеющей от тающего снега дороге. Яркое весеннее солнце растопляло снега — в 
лесу расцветали ландыши и фиалки. Девочка любовалась ими, ласково прикасаясь 
своими маленькими пальчиками к миниатюрным цветкам. Каждый день она обходила 
бабушкин сад, и чувство сопричастности к природе не покидало ее, когда она 
смотрела на зеленое кружево оживших берез.
 Лето приносило новые радости. Поля покрывались коврами белых, синих, 
фиолетовых цветов. Птицы, наконец построив гнезда и высидев птенцов, с утра до 
темноты сновали туда-сюда в поисках корма. Позже, став известной балериной, 
бывая в разных частях света — в Италии, в Индии, Америке, на Яве, — Павлова, 
прислушиваясь к шуму леса, глядя на полевые цветы или удивляясь пению 
какой-либо заморской птицы, неизменно вспоминала Лигово и свое детство.
 Целеустремленность порой помогает таланту окрепнуть, но отнимает простые 
детские радости.
 Музыкально одаренная девочка пыталась танцевать как театральная Аврора, упорно 
училась ходить на пальцах, точнее, на полупальцах. Это не удавалось, и понятно. 
Стояние и хождение на голых пальцах, не в специальных балетных туфельках, без 
чего не обходится и самая опытная, технически сильная балерина, было делом 
необычайно трудным, близким к самоистязанию. Но девочка еще и еще раз 
поднималась на полупальцы и, пробежав немного, приседала в реверансе, не 
забывая улыбнуться воображаемой публике.
 Любовь Федоровна приезжала в Лигово в воскресные дни. Видя, как дочь старается 
научиться танцевать, как лицо ее при этом озаряется каким-то внутренним светом 
и она внезапно превращается совсем в иную, почти незнакомую девочку, мать 
тяжело вздыхала. Анна часто напоминала ей о том, что пора подать прошение.
 В театральном училище Любови Федоровне объяснили, что достаточно, если девочка 
умеет читать, писать и считать, главное, чтобы у нее было хорошее сложение и 
здоровье. Бабушка взялась по-своему готовить Нюрочку к экзаменам. Она поила ее 
парным молоком, пекла пирожки, кормила блинчиками со сметаной. Девочка 
сопротивлялась, как могла, упрямо повторяя, что балерины не бывают толстыми.
 Экзамены проходили обычно в конце августа. Любовь Федоровна заранее сшила Анне 
белое платье, купила туфли и ленту в косу.
 29 августа 1891 года. В светлом коридоре на втором этаже Петербургского 
театрального училища всех пришедших на экзамен классные дамы построили парами и 
провели в большой зал. Там стояли стулья и длинный стол для экзаменаторов. 
Девочки расселись на стульях у стены. Тотчас явились преподаватели и заняли 
свои места за столом.
 Детей вызывали по списку, сразу десять человек. Вероятно, не одна Нюрочка