| |
очень быстро — Парламент провозгласил:
«Судом рассмотрено дело, которое ведет парижский прево по просьбе магистра
Франсуа Вийона, протестующего против повешения и удушения.
В конечном итоге эта апелляция рассмотрена, и ввиду нечестивой жизни
вышеозначенного Вийона следует изгнать на десять лет за пределы Парижа».
Суд не оправдывает, но и не приговаривает к повешению. Магистр Робер Тибу,
председатель Парламента, — каноник Сен-Бенуа-ле-Бетурне. Может, это удача для
его невыносимого соседа? В конечном итоге того, кто расплачивается за свою
репутацию шалопая, а также за то, что принял участие в преступлении, где доля
его вины была невелика, Парламент решил отпустить.
ПОВЕШЕННЫЕ
Весьма вероятно, что в эти несколько дней, перед казнью, поэт набросал другую
апелляцию — драматическую, названную «Балладой повешенных», которую он
адресовал всему человечеству, единому перед лицом смерти. На этот раз он уже не
смеется, даже «сквозь слезы». Он защищает виновного. Он не осмеливается больше
ждать, как недавно в тюрьме города Мён, чтобы друзья вызволили его оттуда.
Теперь уже не тот рефрен, что был прежде: «Оставите ль здесь бедного Вийона?»
То, на что он рассчитывает, — это братство людей. Осужденный видит уже, как
смеются прохожие, и он в тревоге. Его доля — тревожиться, а Парламента —
вершить правосудие. В этой драматической балладе поэт берет на себя
ответственность лишь за судьбу своего человеческого достоинства.
Настойчиво звучат, как жестокая правда о равенстве всех перед смертью, одни и
те же повторяющиеся слова: «братья», «люди», «братья людей»… Новый словарь.
Призыв молиться — «Молите Бога» — не что иное, как перевод исходного постулата
догмы, которую начиная с церковного собора в Никее теологи называют «Причастием
святых». Вийон боится ада. Если все люди попросят Бога, Он поможет им
избавиться от адских мук. «Пусть нам всем будут отпущены наши грехи». И бывший
школяр вновь обращается к словарю теолога: «Пусть милость Его будет для нас
неистощима».
Призыв к людям — это призыв к улице, с которой Вийон неразрывно связан. Это
мольба того, кто так насмешничал, но насмешничал лишь над богатством, достатком,
заносчивостью, злобой, жадностью. Вийон никогда не смеялся ни над чьими
страданиями, кроме своих собственных.
В ожидании казни он просит рассматривать смерть как уход человека из жизни, а
не как уличный спектакль. «Пусть никто не смеется над нашей бедой». Виселица
оскорбляет его: «Пусть она разрешена правосудием, все равно виселица достойна
презрения». А страх — в словах, лишенных риторики: «Не смейтесь, на повешенных
взирая».
Крик души Вийона, увидевшего перед собой веревку, рядом — бродяг,
представляющих большую часть человечества, заключен в призыве, которым
открывается баллада и который клеймит лишь одно прегрешение, существенное в
глазах бедного клирика: прегрешение против любви.
Не будьте строги, мертвых осуждая,
И помолитесь Господу за нас! [273]
Как отчаявшийся узник смог найти не только время, но и чернила и бумагу?
Возвращался ли он в эти дни к своим давним мыслям и стихам? Не пересказывал ли
он свои горькие думы, теперь уже бродившие в голове человека, брошенного в
темницу? К кому обращал он тревожную мольбу, уравновешенную трезвостью рассказа
и ясностью видения?
О люди-братья, мы взываем к вам:
Простите нас и дайте нам покой!
За доброту, за жалость к мертвецам
Господь воздаст вам щедрою рукой.
Вот мы висим печальной чередой,
Над нами воронья глумится стая,
Плоть мертвую на части раздирая,
Рвут бороды, пьют гной из наших глаз…
Не смейтесь, на повешенных взирая,
А помолитесь Господу за нас!
Мы братья ваши, хоть и палачам
Достались мы, обмануты судьбой.
Но ведь никто, — известно это вам? -
Никто из нас не властен над собой!
Мы скоро станем прахом и золой,
Окончена для нас стезя земная,
Нам Бог судья! И к вам, живым, взывая,
Лишь об одном мы просим в этот час:
Не будьте строги, мертвых осуждая,
|
|
