Для такого школяра, как Франсуа, Анже — это место, где находится университет, 
основанный веком раньше братом короля Карла V герцогом Людовиком I Анжуйским. 
Репутация Анжевенского университета во время царствования внука Людовика, 
короля-герцога Рене, превосходна. Кабаков в городе много, вралей тоже. 
Пословица говорит, к радости парижских писцов: «Анже — город с невысокими 
домами и высокими колокольнями, с богатыми шлюхами и бедными школярами». 
Анжевенцы не согласны, но Вийон не анжевенец. Бедный школяр там окажется на 
своем месте, хотя сам он хотел бы скорее снова приступить к занятиям.
 Поэт мечтает о том, чтобы ему платили за его талант. Двор Рене Анжуйского 
блестящ, и герцог-король, поэт, художник и музыкант, столь же просвещенный 
меценат, сколь и великодушный человек. Что ж из того, что герцог Анжуйский, 
граф Провансальский, король Иерусалимский и Сицилийский, король Рене потерял 
свое итальянское королевство и никогда не видел своего предполагаемого 
восточного королевства; он все равно самый великий из французских принцев после 
герцога Бургундского. В Анже, как в Тарасконе, при его дворе собраны прекрасные 
умы, занятые проблемой, как приятно убивать время. Сам король Рене — средний 
поэт, талантливый художник, в общем разбирающийся в искусствах меценат. Если 
Анри Куро порекомендует Вийона своему хозяину королю Сицилийскому, это не 
вызовет удивления. А для поэта путешествие в Анже может сослужить добрую 
службу: он заработает себе на жизнь.
 Причины провала нам неизвестны. По всей видимости, меценат ничего не сделал 
для поэта, приехавшего из Парижа. Он вновь уезжает в поисках удачи, но это 
настолько же шалопай, насколько поэт, он бродит по дорогам, ведя жизнь трудную, 
не имея ни ремесла, ни покровителей. Грабитель без призвания к этому делу, он 
входит в мир профессиональных бандитов, когда банда уже стала рассеиваться. Он 
будет говорить о бандитах, но чего ожидать от повешенных? Друг прокурор 
приоткрыл ему двери двора. Он вышел оттуда бедняком, если только он вошел туда.
 Маршрут этих его пяти лет нам известен. Вийон покидает Париж в первые дни 1457 
года и возвращается обратно в последние недели 1461-го. Между этими двумя 
датами он появляется то здесь, то там. Он исходил вдоль и поперек долину Луары, 
эту Францию принцев, откуда продолжительные войны и парижские потрясения 
удалили на какое-то время некоторую часть аристократии. От герцога Бретонского 
Вийон попадает к герцогу Бурбонскому, минуя герцога Анжуйского и герцога 
Орлеанского; Франция 1430 года была поделена на множество герцогств: поэт 
прошел и через ряд высоких судов, довольно равнодушных к тому, что скажет прево 
Парижа. Нетрудно понять, чего мог там добиться беглый бродяга. Франция 1460 
года — это не Франция 1430-го, но правосудие не меняется, как и нравы принцев. 
Тот факт, что часть знати еще не совсем восстановленной столицы проживает в 
долине Луары, оправдывает утрату интереса к Парижу. Мода следует необходимости: 
нет больше нужды устраиваться в Париже.
 Дошел ли Вийон до Бретани? По крайней мере он похваляется своей удачей в 
Сен-Женеру близ Сен-Жюльен-де-Вувант, поэтому можно предполагать, что названия 
этих деревень употребляются им не только для рифмы. Может быть, поэт устроил 
наконец свою жизнь в качестве разносчика? В «Завещании» он скажет «бедный 
разносчик из Рена» — известно, что множество воров принимают обличье бродячих 
торговцев, чтобы наметить себе жертвы и подготовить свой «выход», а затем — 
чтобы сохранить краденое и скрыть перепродажу добычи.
 Очень похоже на то, что Вийон дважды посещал двор герцога Орлеанского в Блуа и 
нашел там гостеприимство, аудиторию и, кажется, даже пансион. Но вот в Бурбоннэ 
он как будто бы не попал, и при дворе Муленов он не обрел того, чего ему 
недоставало в Анже и что приоткрылось ему в Блуа: безопасность.
 Он прогуливался. Он видел Сансерр и приметил в деревне, соседствующей с 
Сен-Сатюром, любопытный памятник; это, скорее всего, были романские руины, а 
фантазия местного люда сделала из них великолепную могилу легендарного гиганта 
Футеора.
 Где окончилось путешествие: на берегах ли Роны или в центре Дофинэ? В 
последнем прощальном слове «Завещания» Вийон говорит о своей собственной жизни 
как о блуждании по пыльной дороге. Его судьба была не чем иным, как скитанием 
выгнанного отовсюду поэта в лохмотьях, оставляющего на всех кустах «отсюда до 
Руссильона» лоскуты своей незамысловатой одежонки.
 По правде говоря, мы ничего не знаем об этом скитании поэта и у нас нет ни 
одного точного свидетельства о его пребывании то там, то здесь, если только не 
считать Блуа и тюрьму Мён. Сен-Женеру, Сен-Жюльен-де-Вувант, Рен, Руссильон 
постоянно у него на языке, но поэт, который извлекает их из своей памяти, может 
быть обязан им как своему бродяжничеству, так и рассказам своих собратьев. Его 
поразили имена. Почему? Различные взгляды поэта на вещи всякий раз заставляют 
его утверждать то одно, то другое, а историк должен к этому приноравливаться.


ДОРОГА И ВЫМЫСЕЛ

 Итак, из Сен-Сатюра в Берри. Хорошо известно, что из Блуа в Мулен дорога идет 
вдоль Сансерра. Путешественнику видно, как над Сен-Сатюром карабкается вверх 
Сансерр, и кажется, что образ «под Сансерром» родился у очевидца. Но особенно 
четко вырисовывается у поэта злобная непристойность, с которой он обращается к 
его «дорогой Розе». Он отказывает ей и в сердце, и в чести. Это ей неведомо. 
Она предпочитает другое. Что именно? Любовь ради денег. И он горько 
иронизирует: она богаче, чем он. Так что ему не достается ни экю, ни щита: ведь 
щитом называют монету, а венерин холмик — это экю Венеры. Вийон устал от 
жестокой чаровницы, пусть гигант Футеор возьмет все на себя.