Годы после возвращения Голсуорси из Оксфорда были периодом сомнений и 
колебаний. В 1889 году он закончил университет, получив диплом юриста второй 
степени; по сведениям Мэррота, он лишь немного не дотянул до первой степени. И 
хотя учился он весьма добросовестно, юриспруденция, похоже, не вызывала в нем 
особого энтузиазма, и лишь следуя воле отца, желавшего, чтобы его сын стал 
адвокатом (этот род занятий самому Голсуорси-старшему очень нравился), Джон 
поступил на работу в «Линкольнз инн» [25] , а к Пасхе 1890 года стал членом 
коллегии адвокатов.
 Возможно, полному отсутствию интереса к юридической карьере способствовало и 
романтическое увлечение Голсуорси Сибил Карлайл. Первые два года после 
окончания учебы Голсуорси весьма неприязненно относился к своей профессии: «Я 
произносил речи в разных палатах, почти не имел практики и очень не любил свою 
работу».
 К тому времени Голсуорси переехали из своих загородных домов в Кумбе в Лондон; 
теперь, когда трое старших детей имели постоянные занятия в Лондоне, такое 
решение стало необходимым и разумным. Обладавший незаурядной деловой хваткой, 
Джон Голсуорси-старший, взяв в партнеры своего брата Фреда, купил землю 
неподалеку от Риджент-парка. Здесь они построили в ряд десять домов, получивших 
название Кембридж-Гейт. В 1887 году семья Голсуорси поселилась в доме номер 
восемь, и именно отсюда Джон Голсуорси, модный светский молодой человек, каждый 
день направлялся в свою «контору», здесь обедал по вечерам, после чего у него 
оставалось вдоволь времени, чтобы развлечься в театре или на скачках.
 31Его дела на службе огорчали отца, который связывал отсутствие успехов у 
Джона с его увлечением мисс Карлайл. Но дело было не только в этом: Джон не 
любил юриспруденцию; он с трудом представлял себе, что всю жизнь будет 
заниматься делом, которое ему так мало интересно. Похоже, что уже тогда он 
испытывал сильное желание писать (хотя и считал, что из этого вряд ли 
что-нибудь получится).
 Именно в это время в доме Голсуорси был принят новый человек – художник Георг 
Саутер, который и силой своего характера, и своим примером доказывал, что 
стремление посвятить себя служению музам вполне правомерно. Георг Саутер был 
всего на год старше Джона Голсуорси. К 1890 году он стал приобретать в Лондоне 
славу хорошего портретиста. Он должен был написать портрет Джона 
Голсуорси-старшего и благодаря этому впервые появился в их доме. Георг 
подружился с младшими членами семьи и влюбился в Лилиан, которая ответила ему 
взаимностью. Если учесть, что старшие Голсуорси долго сомневались, прилично ли 
сажать его вместе со всеми за обеденный стол в перерывах между сеансами (этот 
вопрос очень скоро и однозначно решила Лилиан), то можно представить себе, что 
менее всего они предполагали увидеть в нем своего будущего зятя: он – 
иностранец, не джентльмен (его родители – крестьяне из Баварии), к тому же он 
художник. Но у Лилиан хватило решимости сломить сопротивление родителей – хотя, 
скорее всего, это было очень нелегко, – и в 1894 году молодые люди поженились.
 Георг описал свое первое впечатление от Джона. Тот появился в бильярдной, где 
Георг работал. «На пороге стоял безукоризненно одетый молодой человек. У него 
были маленькие светлые усики, а монокль на черной ленте придавал ему 
внушительность... Он пошел ко мне, по дороге стекляшка выпала из глаза, и на 
лице Джона заиграла очень добрая и мягкая улыбка». Сначала они беседовали с 
помощью переводившей им Лилиан, так как Георг говорил только по-немецки, но уже 
тогда художник осознал, что он, вероятно, первый человек, пришедший к Джону из 
другого мира, не связанного ни с Хэрроу, ни с Оксфордом, ни с юридической 
средой, первая личность, не зависящая от обычаев и условностей того социального 
слоя, к которому принадлежал Джон. «Мое глубокое внутреннее убеждение, – 
утверждал Георг, – что в тот период его развития присутствие такого человека, 
как я, – иностранца, рассуждающего совершенно иначе, чем члены его семьи, его 
круга, – послужило (может быть, косвенным, но решительным образом) тем толчком, 
который помог ему встать на путь, столь необычный с точки зрения его родных, – 
путь писателя-романиста».
 Поэтому у старого мистера Голсуорси появилось достаточно причин, чтобы на 
время отправить своего старшего сына из Англии. Новые впечатления и новые 
страны должны были отвлечь его от слепого увлечения мисс Карлайл, а также 
вывести его из-под богемного влияния Георга Саутера; возможно, рассуждал он, 
путешествие сделает молодого человека спокойнее, «вышибет дурь» (если только 
это выражение позволено будет употребить по отношению к Голсуорси) из его 
головы, и он вернется более уравновешенным и готовым трудиться на юридическом 
поприще.
 Было решено, что Джон поедет в Америку к брату Хьюберту; предлогом поездки 
послужили запутанные дела какой-то угольной компании в Нанаймо близ Ванкувера. 
16 июля 1891 года Джон отбыл из Англии на пароходе «Сиркэссиен». Остальные 
пассажиры показались ему «так себе», и к 8.30 первого вечера его путешествия он 
«не страдал от морской болезни, но уже с трудом переносил вид моря. При первом 
знакомстве море производит очень гнетущее впечатление». Но самое неприятное 
было впереди; через два дня он уже пишет: «Когда я страдаю от морской болезни, 
я страдаю от тоски по дому, что меня, честно говоря, сильно удивляет».
 26 июля он ступил на землю Квебека; с любопытством и подчеркнуто английской 
чопорностью наблюдая за жителями этого «французского» города, он отмечает: 
«Некоторые французы, прощаясь друг с другом, целовались, что выглядело просто 
ужасно».
 Джон встретился с Хьюбертом в Нанаймо 9 августа и всю следующую неделю