елить истину от 
вымысла. Сведения о нем весьма противоречивы, а иные факты граничат с выдумкой 
и сильно расходятся с тем, о чем гово­рится в пьесах и книгах, ему посвященных.
 Родился Эйвери в английской деревне неподале­ку от Плимута. Впрочем, как позже 
установили, его настоящее имя было Бриджмен. Псевдоним он взял, чтобы не 
навредить своим родным, когда встал на неправедный путь морского разбойника. 
(«Эйвери» можно перевести как «всякий», «любой».)
 Он рано стал выходить в море и много лет плавал штурманом на каперских судах. 
Одним из таких ко­раблей был тридцатипушечный парусник «Герцог» с командой 120 
человек, на котором он служил в ка­честве боцмана.
 В это время Испания и Англия воевали против Франции. Для борьбы с французами в 
Вест-Индии на службе у испанцев состояло много английских каперов. Одним из них 
и был капитан «Герцога» Гибсон. Несколько месяцев «Герцог» вместе с другим 
парусником стоял в бездействии в гавани Ла-Корунья на севере Испании. Команда 
давно не получала жалованья. Пьяница капитан большую часть времени проводил на 
берегу. Недо­вольство команды росло.
 Однажды на корабле возник бунт. Капитан был высажен на берег, моряки избрали 
Эйвери своим командиром. По примеру флибустьеров мятежники выработали устав, 
после чего Эйвери поднял якорь и направился к Мадагаскару. «Герцог», 
переимено­ванный сначала в «Карла II», а затем в «Причуду», захватил по пути 
два трофея, и с этим небольшим флотом Эйвери прибыл на Мадагаскар, в то время 
крупнейшую базу пиратской вольницы.
 Появление столь удачливого «новичка» вызвало на острове, как и следовало 
ожидать, бурю восторга у одних и зависть у других. Дошло до того, что некий 
заносчивый корсар, чье самолюбие было до крайности уязвлено тем вниманием, 
которым окру­жили новоприбывшего «счастливчика», вызвал его на дуэль. Поединок 
выиграл Эйвери и тем самым не только сохранил себе жизнь, но и упрочил 
собствен­ную славу, ибо умение владеть шпагой ценилось среди пиратов не меньше, 
чем среди мушкетеров французского короля.
 Окрыленный первым успехом, Эйвери продолжал пиратствовать в Индийском океане и 
Красном море. Он разграбил и отправил «к Дэви Джонсу» (иными словами, на дно 
морское) множество кораблей, в том числе и английских. Вследствие этого, когда 
в 1698 году в Англии была объявлена амнистия всем пиратам, которые добровольно 
явятся с повинной, она не распространилась на Эйвери.
 Тогда он направил в Бомбей письмо со своей как бы политической программой: «К 
сведению всех английских капитанов сооб­щаю, что прибыл сюда на линейном 
корабле «При­чуда», бывшем «Карле II», из состава испанской экспедиции, который 
покинул королевскую службу 7 мая прошлого года. Сегодня я командую кораблем в 
46 пушек и 160 человек экипажа и намерен искать добычу, и притом пусть всем 
будет известно, что я никогда еще не нанес вреда ни одному англичанину или 
голландцу и не намерен этого делать до тех пор, пока остаюсь командиром судна.
 Поэтому я обращаюсь ко всем кораблям с про­сьбой при встрече со мной поднимать 
на бизань-мачте свой флаг, и я подниму в ответ свой и никогда не нанесу вам 
вреда. Если же вы этого не сделае­те, то учтите, что мои люди решительны, 
храбры и одержимы желанием найти добычу, и, если я не буду знать заранее, с кем 
имею дело, помочь вам я не смогу».
 Свое обещание пират сдержал и на англичан с тех пор не нападал. Зато не 
брезговал захватом прибрежных городов на восточном побережье Афри­ки.
 Однажды Эйвери направился ко входу в Красное море и здесь стал подкарауливать 
индийских купцов и исламских паломников, направлявшихся в Мекку. Несколько дней 
он выжидал близ порта Мокка, пока наконец на горизонте не появились корабли. 
Это была эскадра Великого Могола, то есть индий­ского императора Аурангзеба, в 
составе шести ко­раблей с флагманом «Великое сокровище». Эйвери с ходу напал на 
этот великолепный парус­ник, построенный на английской верфи и отлично 
вооруженный.
 Ребята Эйвери – сто шестьдесят опытных моряков – были вооружены мушкетами и 
отлично умели с ними обращаться. Это компенсировало превосходст­во индийца в 
числе пушек и матросов. К тому же после первого залпа одна из его пушек 
взорвалась, что внесло растерянность в ряды «Великого сокровища». Затем метким 
выстрелом с «Причуды» была сбита его грот-мачта. Это добавило пани­ки на борту. 
Тогда Эйвери подошел к индийско­му судну и приказал своей команде идти на 
абор­даж. И произошло неожиданное: четыреста моряков, вооруженных саблями и в 
рукопашном бою ничуть не уступавших англичанам, сдались во главе с капи­таном.
 Восемь дней продолжалась оргия на захваченном корабле. Да и было от чего 
веселиться. На долю каждого из членов экипажа Эйвери досталось по тысяче фунтов 
стерлингов. Добыча превзошла все ожидания. Оказалось, что на борту захваченного 
судна находилась выручка от торгового сезона – пять миллионов рупий в золоте и 
серебре.
 Но главным богатством, добытым в тот день, стала дочь самого индийского 
владыки Аурангзеба. И надо же было такому случиться, что свирепый пират по уши 
влюбился в нее, и что совсем уж уди­вительно – она ответила ему взаимностью. По 
одной версии, свадьба была по мусульманскому об­ряду, по другой – их обвенчал 
протестантский пас­тор, случайно оказавшийся среди пиратов.
 Правда, Дефо отвергает эту версию о женитьбе пирата. Как, впрочем, и ту, 
согласно которой Эйве­ри жестоко обошелся с попавшей к нему в плен ин­дийской 
принцессой (как тут не вспомнить нашего Стеньку Разина и персидскую княжну). Но 
как бы то ни было, легенда о любви свирепого пирата и юной дочери индийского 
владыки получила широ­чайшее распространение. Уверяли даже, что от этого союза 
была определенная польза: нежная привязан­ность к супруге заставляла пирата 
проводить подле нее больше времени, чем на капитанском мостике, в результате 
чего судоходство в Индийском океане с