А Палинур уже встал, незнакомый с праздною ленью;
   Чутко воздуха ток и веянье ветра он ловит,
   515 Бег наблюдает светил, в молчаливом небе скользящих,
   Влажных созвездье Гиад, Арктур, и двойные Трионы,
   И Ориона с мечом золотым – он всех озирает.
   После, увидев, что все неизменно в безоблачном небе,
   Звучный сигнал с кормы подает; мы лагерь снимаем,
   520 Снова в дорогу летим, парусов крыла расправляем.
 
   Вот заалела Заря, прогоняя ночные светила.
   Тут увидали вдали очертанья холмов и отлогий
   Берег Италии мы. «Италия!» – крикнул Ахат мой,
   Берег Италии все приветствуют радостным кличем.
   525 Сам родитель Анхиз наполняет емкую чашу
   Чистым вином до самых краев и богов призывает,
   Встав на высокой корме:
   "Боги, владыки морей, земель и бурь быстрокрылых!
   Легкий даруйте нам путь и ветер попутный пошлите!"
   530 Ветер желанный подул сильней, и приблизилась гавань,
   И на вершине холма Минервы храм[541] показался.
   Спутники, сняв паруса, к берегам корабли повернули.
   Берег изогнут дугой и омыт волнами с востока,
   Скал преграду прибой кропит соленою пеной,
   535 Бухту с обеих сторон, стене башненосной подобна,
   Скрыла утесов гряда; а храм отбежал от прибрежья.
   Первое знаменье тут увидал я: вдали на равнине
   Вместе паслись на траве четыре коня белоснежных.
   Молвит Анхиз: "Войну, о приветливый край, ты сулишь нам:
   540 Грозны кони в бою, и грозят эти кони боями!
   Только в том, что порой, запряженные вместе в повозку,
   Терпят покорно узду и ярмо скакуны эти, вижу
   Я надежду на мир". Тут Палладе звонкодоспешной
   Первою, радостных, нас принявшей, мольбы вознесли мы,
   545 Головы пред алтарем окутав покровом фригийским,
   И, первейший завет Гелена помня, заклали
   Жертвы, что он повелел, по обряду Юноне Аргосской.
   Медлить времени нет, и, моленья окончив, тотчас же
   Реи, груз парусов несущие, мы повернули,
   550 Край подозрительных нив, обиталища греков покинув.
   Вот и Тарент над заливом своим вдали показался
   (Если преданье не лжет, он основан был Геркулесом),
   Храм Лакинийский за ним, Скилакей и твердыни Кавлона;[542]
   Вот вдали поднялась из волн Тринакрийская Этна,
   555 Громкий рокот зыбей, об утесы бьющихся с силой,
   К нам донесся и рев, от прибрежных скал отраженный.
   Воды бурлят и со дна песок вздымают клубами.
   Молвит родитель Анхиз: "Воистину, это – Харибда!
   Все предсказал нам Гелен: и утесы, и страшные скалы.
   560 Други, спасайтесь скорей, равномерней весла вздымайте".
   Все выполняют приказ; наш корабль повернулся со скрипом
   Влево, от берега прочь, Палинуром направлен проворным,
   Следом на всех парусах и на веслах флот устремился.
   Вздыбившись, нас подняла до небес пучина и тотчас
   565 Схлынувший вал опустил глубоко к теням преисподней.
   Трижды в пространстве меж скал раздавалось стенанье утесов,
   Трижды пена, взлетев, орошала в небе светила,
   Солнце зашло между тем, и покинул ветер усталых.
   С верного сбившись пути, к берегам циклопов плывем мы.
 
   570 Бухты огромной покой никогда не тревожат там ветры,
   Но громыхает над ней, словно рушась, грозная Этна:
   То извергает жерло до неба темную тучу —
   Дым в ней, черный как смоль, перемешан с пеплом белесым, —
   И языками огня светила высокие лижет,
   575 То из утробы гора изрыгает огромные скалы,
   С силой мечет их ввысь, то из недр, бурлящих глубоко,
   С гулким ревом наверх изливает расплавленный камень.
   Там Энкелада[543] лежит опаленное молнией тело, —
   Так преданья гласят, – громадой придавлено Этны:
   580 Через разрывы горы гигант огонь выдыхает,
   Если же он, утомлен, с боку на бок вдруг повернется, —
   Вздрогнет Тринакрия вся, небеса застелятся дымом.
   Мы терпели всю ночь ужасное зрелище это,
   Скрывшись в лесу и не зная причин столь грозного шума,
   585 Ибо ни звездным огнем, ни в эфире разлитым сияньем
   Не был мир озарен, но скрывала ненастная полночь
   Небо от глаз и луну застилала облаком плотным.
 
   Новый день едва занялся и, поднявшись с востока,
   Ночи влажную тень прогнала с небосвода Аврора.