мертные боги  Олимпа, а  невеселая,  Меропа,
полюбила титана Сизифа.
     О,  и  сметлив же Сизиф! И смел умом. Не  то что  с богами --  с  
самойМойрой-Судьбой  мог бы поспорить. Сам  хотел быть ковачом своей судьбы. И 
засмелый ум полюбил Сизифа мудрый Атлант. Но и  Сизифа не любили боги  и 
таиликоварные замыслы. И,  как оно часто  бывает при борьбе  с  коварным  
врагом,
научился  и  Сизиф  коварству:  стал лукавейшим  из  лукавых.  Поэтому 
многонебылиц, как птицы на  ягоды, налетело на жизнь Сизифа и поклевало  правду 
онем.
     Говорила одна птица-небылица, будто был смертен Сизиф  и будто до  
тогостыдилась  Меропа своей любви к смертному, что,  бывало, чуть  станут 
игратьсестры Плеяды в мерцание  звездных огоньков,  перебегая по исполинским 
елям,
уходила Меропа  из  хоровода  сестер,  садилась  одна над  глубоким  
ущельемКиллены и окутывала лицо, словно шалью, туманом.
     Знал Сизиф о стыде Меропы, видел, как  тускнеет она от смущения, что 
онсмертен,  и  задумал Сизиф  перехитрить  Смерть.  И  когда  повстречался  
соСмертью,  обманул ее, хитрец, умудрившись прожить две жизни.  Вот  каков 
былСизиф! Уравнял себя с бессмертными богами.
     Долго  смеялся Атлант  в Счастливой  Аркадии над хитростью Сизифа.  
Ещедольше смеялись боги Олимпа и, смеясь, даровали Сизифу бессмертие, да 
тольконе в жизни живой, а в жизни мертвой[2] -- в тартаре: вечную казнь 
бесцельнымтрудом. По отвесному скату  катил  он в гору огромный камень -- не 
камень, 
асолнце,  не в  гору,  а  в  небо,  но у  самой  вершины  той  горы  до  
небакамень-солнце срывался и летел стремглав к подножию горы. И вновь катил  
егоСизиф в гору, будто солнце на купол неба.
     И осталась смутной плеяда Меропа, навсегда устыдившись мира.
     Так рассказывали века спустя о любви Меропы и Сизифа. Но бессмертен 
былтитан Сизиф. Потому-то и вечною казнью казнили его боги в тартаре.
     Был счастлив Атлант и так огромно-могуч,  что, бывало, поднимал он 
рукик небу,  мыл их в  облаках,  пуская облачные барашки, словно мыльную пену, 
иговорил, 
смеясь:     -- Руки мои, руки, руки титана, так бы вами я  все небо поднял над 
моейЧудо-горой и Аркадией!..
     Слышали слова  Атланта другие титаны и радовались. Но слышали их и 
богиКрониды. И лучше  всех услышала их богиня Гера с ее бурным титановым 
сердцем-- сердцем Уранидов.
     Самовластна  богиня.  Не  боролась  Гера с титанами.  Не участвовала  
ввеликих битвах Уранидов с Кронидами. На дне Мировой  реки, у праотца Океана,
укрывалась в дни свержения титанов. И хотя была из рода Кронидов, 
враждовалас Зевсом и ревнивым  глазом властительницы смотрела на его 
благосклонность 
кПлеядам.
     Зачем  хочет Кронид  иметь от  них сыновей? Что  таит от  нее?  
Неужелизадумал сделать Геру безвластной? Так пусть же безвластным станет он 
сам!     Знала Гера о том, что были у Атланта  еще пять других дочерей -- Гиады.
Прозывали их  Плачущими.  Не  жили Гиады на Чудо-горе  --  уходили  в 
страныдождей и туманов, чтобы вместе с дождями оплакивать юношу  Гиада. 
Растерзалоюношу чудовище. Так ли, не так ли, но исходили по нем сестры Гиады от 
печалислезами.
     -- Ох,  и доплачетесь вы! -- бурчали им старые тучи. Потому  и 
говорилаГера коварно 
богам:     -- Что  за дочери  у Атланта? Одни -- смеющиеся:  Плеяды,  а другие  
--плачущие: Гиады.  Смеющихся утешают  боги: от  них богам утеха.  Но никто 
избогов  не утешит плачущих. Или так оно у бессмертных? Вот у  смертных 
иначе:там смеху ни к чему  утешение -- утешают только печалящихся. 
Попробуйте-ка 
ивы, боги, утешать печалящихся.
     Говорила и сама усмехалась в душе, скосив глаза на Кронида.
     А Кронид  уже  на  Киллене, в Аркадии, любуется  веселой  игрой  Плеяд,
любуется Майей, Электрой,  Тайгетой... Что-то  слишком долго  любуется  
Зевсвеселыми титанидами с Чудо-горы.
     Да проведал ли об этом 
Атлант?     Знает Гера: отважен и непреклонен Атлант -- не примирился  он с 
Зевсом.
Прометея-Промыслителя, сына Япета, приковал Зевс к скале Кавказа.  
Потому-тои ушел Атлант из-под власти миродержателя на свою Чудо-гору.
     Как солнце, всевидящим мог бы быть Атлант. Но не захотел он все видеть.
Закрыл глаза на мир Кронидов и только видел свою Чудо-гору, да юных титанов,
да своих веселых Плеяд-титанид.
     Все видеть мог бы Атлант, но предвидеть, как Прометей, не мог.
     Говорила Плеона 
Атланту:     -- Опасно не видеть мира.
     И умел же Атлант ответить 
Плеоне:     -- Моя Чудо-гора и есть  мой  мир. Не хочу я иного мира. Нет конца 
чудужизни. Здесь, на Чудо-горе, открыты мне все чудеса. Все здесь узнает Атлант.
     Но не знал Атлант,  что замыслил Кронид приманить Плеяд в небо, 
поближек  жилищам  богов,  похитить  их  из  Счастливой  Аркадии.  А  что  
замыслитвсевластный б