ойна поляне невиданное ею создание: сидит на  пне-исполине лесной Пан и 
чиститчудную раковину. Не попадались ей такие  раковины на морском берегу. И не 
 
водиночку сидит Пан: рядом с ним не то козел, не то дракон на козлиных ногах,
и еще две лапы у него львиные и львиная грива на затылке. И еще рядом с 
нимикак будто кто-то третий: змея обвилась вокруг Пана и козла-дракона и 
смотритзмеиными глазами.
     Поглядел  Пан сквозь раковину на солнце, передал ее змеиной голове -- 
ивдруг  увидел  титаниду.  Разом  вскочили  все  трое  с  пня  --  и  Пан,  
икозел-дракон, и лев-змея. Дивится титанида: вовсе не трое их, а всего 
толькоодно огромное, в рыжих мохрах, страшилище.  И все трое  на нем 
разместились:оно и  Пан,  и  козел-дракон,  и  лев-змея.  Тут как кинется  то  
невиданноестрашилище  сверху  по  горной тропе к титаниде:  впереди -- Пан, 
позади  
--змей. Да ведь это Сатир 
Аркадский!     Рассмеялись  бесстрашная  Чудодева.  Решила  позабавиться  
страшилищем:пусть погонится за ней смешной Сатир.
     А Сатир уже  сбежал  с горы. Совсем близко он от  титаниды. До  чего 
жескор зверь! До чего же страшна 
образина!     Увидели звери, птицы и травы, что  гонится за Чудодевой Страшный 
Сатир,
и дают бегунам дорогу:  что  ж! Два титана играют друг с другом --  пусть 
ихпозабавятся.  Но  когда  стал Страшный Сатир догонять  Чудодеву,  
догадалисьзвери,  птицы и травы, что не игра перед ними, а погоня, что в  беду  
попалатитанида.  Нет  на свете зверя страшнее Страшного  Сатира. Встали они все 
назащиту Чудодевы -- стеной выросли между титанидой и Сатиром.
     Не отступает Сатир.
     Тогда  кинулись  на  него звери  с клыками,  копытами, рогами...  
Травыхватают его петлями за ноги, когтят и клюют его птицы.
     Нипочем  это  чудищу: топчет,  рвет,  бьет, жалит  все живое  на свете.
Нагнало  бы оно Чудодеву, но чуть заметила Чудодева, что Сатир топчет и 
бьетвсе живое, обернулась она к нему лицом. Остановилась.
     Грозна могучая титанида. Не всякий бог станет ей поперек пути.
     Подумала: не связать ли ей Сатира чарами 
красоты?     Посмотрела на  него  чаровница. Ни к чему ее красота Сатиру. 
Налетел 
нанее с разбегу.
     Приняла бой титанида.  Ухватила  она  Сатира рукой за  рог,  пригнула 
кземле  его человечью  голову. Смотрит,  новая голова  перед нею,  но  уже 
нечеловечья,  а пасть  на змеиной шее, и держит  она в зубах чудную  раковину.
Сжала титанида другой рукой  змеиную шею, пригнула и вторую  голову к земле.
Но уже взвился изогнутый драконий хвост, охватывает туловище Чудодевы, и 
двельвиные лапы с  козьей мордой грозят  ей, и дышат  на  нее ядом мохры  
рыжейшкуры. И вот вылезла из пасти змеиная голова, обернулась к Чудодеве, и уже 
унее та раковина во рту.
     Держит титанида  Сатира, хочет сломить его силу,  но бессмертен  Сатир,
молочный брат Зевса, выгибается,  извивается, колесом вертится. Не вечно  
жеей держать его 
головы!     Что 
это?     Не  яд  брызнул  из  змеиного рта, где раковина, а странный  звук.  
Всерастет,  все крепнет тот звук, все пронзительнее, все  нестерпимее... Уже 
неслышит его титанида, уже врезается  в нее этот звук, как нож, вырывает у 
неедыхание изо рта, разъедает ей глаза, кожу сдирает с нее, убивает.
     Не стерпела могучая титанида: выпустила из рук головы Страшного Сатира,
оторвала от себя его драконий хвост и бросилась бежать, закрыв уши ладонями.
     Никогда  еще не  бежали так ни  от  кого  ни титаны,  ни боги. А Сатир,
перебросив раковину  из змеиного рта  в свой  рот человеческий, еще  
сильнеезадул-затрубил. Стоит, трубит и гогочет,-- да 
как!     Бежит опрометью титанида.
     Не Сатир-страшилище гонит титаниду, а Звук-страшилище.
     И тут  все живое,  звериное,  обезумев от ужаса, понеслось ураганом  
отСатира. И безумнее всех бегут бычьи стада.
     Была  там котловина  с  высокими отвесными стенами, где теперь 
огненноеозеро.  Говорят,  будто  загнал  некогда  в  эту котловину  звуком  
раковиныСтрашный Сатир горных титанов. Метнул в них Кронид из перуна молнию