желанным,  и все, что мы имеем, - не бережем И все же, Кухулин, вспомни, что
и я была желанной для тебя. Как бы мне хотелось опять стать ею.
     В сердце героя проснулась совесть.
     -  Клянусь, - с трудом  произнес он, -  что  ты и сейчас желанна  мне и
останешься такой до конца моих дней.
     - В таком случае позволь мне уйти, - заметила Фанд.
     - Нет, уж лучше уйду я. - возразила Эмер.
     -  Нет и нет, - возвысила голос Фанд, - уйти должна  я  и  только  я. Я
ухожу, но сердце мое разрывается от скорби. Я куда больше хотела бы остаться
с  Кухулином,  чем жить в  солнечном дворце  богов. О  Эмер,  он твой, и  ты
поистине  достойна  его. Но того,  чего не вправе коснуться  мои руки, будет
вечно желать мое сердце. Поистине,  самое  горькое - это  любовь без  ответа
Лучше уж  вообще отречься от любви, чем не встретить взаимности. Как же тебе
не стыдно, о прекраснокудрая Эмер, убивать несчастную Фанд...
     И пока богиня и смертная женщина состязались друг с другом в готовности
к  самоотречению, Мананнан  Мак  Лир узнал о  печальных  похождениях  Фанд и
принялся  горько  сожалеть, что покинул ее. Затем  он, невидимо для  простых
смертных, явился богине. Он попросил у нее прощения, но она не могла забыть,
как еще  недавно была счастлива  с "всадником,  скачущим по волнам" и вполне
могла бы вновь обрести  счастье с ним. Тогда бог попросил ее выбрать  одного
из двух, и, когда богиня направилась к герою, Мананнан взмахнул своим плащом
между нею  и Кухулином. Одно из  волшебных свойств его  плаща  заключалось в
том,  что тем, между кем бог взмахнул  им, было не суждено больше увидеться.
Фанд поневоле вернулась к своему cyпругу-богу в страну бессмертных, а друиды
Эмайн Махи  напоили Кухулина  и Эмер чудодейственным  напитком забвения, так
что герой тотчас забыл свою любовь, а Эмер - обиду и ревность.
     Одна  из   сцен  этой   легенды   перекликается  с   другой,  не  менее
очаровательной любовной историей.  Тот самый  "старый  тис на берегу  Байлс"
вырос на могиле Байле Медоточивая Речь, напоминая облик Эйлинн. возлюбленной
Байле. Эти гэльские Ромео и Джульетта происходили из королевского рода Байле
был  наследником  короны Ольстера, а Эйлинн - дочерью сына короля Лейнстера.
Однако разлучила их не вражда между Монтекки и Капулетти, а чары злых духов.
Влюбленные условились встретиться в Дундилгане, и Байле, прибывшего на место
свидания первым, почтительно приветствовал некий странник.
     - Ну, какие вести ты принес мне? - спросил Байле.
     - Никаких, - ответил странник, - разве что Эйлинн  из Лейнстера  хотела
было  отправиться на свидание со  своим возлюбленным, но  мужи  лейнстерские
заставили ее вернуться,  и тогда сердце ее разбилось от горя. - Услышав это,
сам  Байле пал  бездыханным на бреге - и его сердце разбилось, гонец же  тем
временем  улетел на  крыльях ветра нa родину Эйлинн, которая  еще не  успела
отправиться в путь. - Откуда ты? - спросила его девушка.
     - Из Ольстера, с беретов Дунлилтана, где  я видел,  как люди воздвигают
могильный камень над телом только  что скончавшегося мужа, и  на камне том я
прочитал имя  Байле.  Он прибыл на свидание со  своей возлюбленной, но им не
суждено было встретиться вновь при  жизни. От  этой вести  Эйлинн тоже  пала
замертво и вскоре была похоронена; далее мы узнаем, что на ее могиле выросла
яблоня, а ее яблоки напоминают лик Байле. А  на могиле Байле широко раскинул
ветви старый тис, в очертаниях которого угадывается облик Эйлинн.  Вероятно,
эта  легенда  -  часть общеарийского наследия - бытует в  фольклоре народов,
населяющих  обширные  территории  от  Ирландии  до  Индии. Гэльская  версия,
однако, содержит концовку, не встречающуюся в других  вариантах легенды. Два
дерева, с  которыми  она  связана, были  срублены,  и друиды сделали  из них
волшебные палочки, на  которых  барды  Ольстера  и  Лейнстера записали  или,
точнее говоря, вырезали старинным алфавитом огам песни  о любовной трагедии,
разыгравшейся встарь  на землях  этих  двух  провинций Эрина.  И  даже  этим
безмолвным свидетелям любви Байле Эйлинн  не суждено было разлучиться друг с
другом. Два  века  спустя  Эйрт Одинокий, верховный король  Ирландии повелел
перенести  их  в  свой дворец в Таре,  и, как  только обе волшебные  палочки
оказались рядом, они тотчас срослись друг с другом, так что не было ни силы,
ни  возможности разделить их вновь [1]. Тогда  король  приказал  хранить  их
наравне с другими реликвиями в сокровищнице двор в Таре.

     [1] Ср.  мотив переплетающихся деревьев  на  могиле  Тристана и Изольды
(/прим. перев/.).

     Однако  ни  одна из  подобных историй  не  приобрел  столь  же  широкой
известности,  как та, которую мы только что привели здесь. Она сохранилась в
гэльском фольклоре во множестве  вариантов, наиболее ранний из которых дошел
до нас в  составе Лейнстерской книги,  тогда как самыми полными ее  версиями
следует признать  тексты, входящие  в состав двух манускриптов,  находящихся
ныне в Адвокатской  библиотеке в Эдинбурге. Приводимая  нами версия взята из
одного из них, так называемого манускрипта Гленн Масайна.
     Несомненно, для  многих  всю  совокупность  старинных гэльских любовных
историй можно обозначить  одним словом  - Дейрдр.  Это - легенда  о гэльской
Елене Прекрасной, легенда, которую так  любили варьировать на все лады поэты
современной  кельтской  школы, а сказители веками рассказывали ее у торфяных
костров  Ирландии  и Хайленда.  И  ученых,  и  крестьян  можно в равной мере
считать хранителями этого предания, возраст которого  не  поддается  точному
определению, поскольку оно было  записано в  Лейнстерской  книге (ХII  в.) и
считается одной из  "самых  ранних историй",  которую каждый уважающий  себя