внезапно исчезла. Император, поняв, что имеет дело не с простой смертной 
девушкой, воскликнул:
– Все будет так, как ты пожелаешь, дева! Но умоляю, прими свой обычный облик, 
чтобы еще раз увидеть твою красоту.
И тогда Кагуя-химэ снова приняла свой прекрасный облик.
Когда его величество уже собирался уходить, то сложил следующий стих:


Миг расставанья настал,
Но я в нерешимости медлю…
Ах, чувствую, ноги мои
Воле моей непокорны,
Как и ты, Кагуя-химэ!


Пер. В.Н. Марковой


Кагуя-химэ сложила такой ответ:


Под бедною сельской кровлей,
Поросшей дикой травой,
Прошли мои ранние годы.
Не манит сердце меня
В высокий царский чертог.


Пер. В.Н. Марковой



Небесное платье из птичьих перьев
[32]

На третий год после Царской Охоты, весною, все заметили, что Кагуя-химэ стала 
подолгу смотреть на луну. В седьмом месяце, когда луна была полной, печаль 
Кагуя-химэ стала такой сильной, что ее плач стал внушать беспокойство девушкам, 
прислуживающим ей. В конце концов, они пришли к Рубщику Бамбука и сказали:
– Долго смотрела Кагуя-химэ на луну, и как прибывала луна, так прибывала ее 
печаль, и скорбь ее теперь превзошла все границы, она горько плачет и рыдает. 
Поэтому мы советуем вам поговорить с ней.
Когда Рубщик Бамбука завел беседу со своей дочерью, то попросил ее рассказать 
ему о причине своей печали. В ответ он услышал, что вид Луны навевает ей мысли 
о мирских несчастьях.
В месяц восьмой Луны Кагуя-химэ объяснила своим служанкам, что она не обычная 
смертная, и что она родилась в столице Лунной Страны, и что теперь настает то 
время, когда ей предопределено покинуть этот мир и вернуться в прежний дом.
Не только у Рубщика Бамбука разрывалось сердце от этой печальной новости, но и 
Микадо тоже был весьма обеспокоен, когда прослышал о предполагаемом отбытии 
Девы Кагуя. Императору доложили, что в следующее полнолуние с сияющего лика 
Луны спустятся вниз несколько лунных жителей, чтобы забрать прекрасную девушку 
с собой. После чего Микадо решил предотвратить вторжение небожителей. Он 
приказал, чтобы отряд вооруженных воинов, готовых на все, расположился рядом с 
домом Рубщика Бамбука и при необходимости встретил бы стрелами посланников с 
Луны, которые так стремятся забрать красавицу Кагуя-химэ.
Старик Рубщик Бамбука, естественно, подумал, что с такой охраной для защиты его 
дочери нашествие с Луны будет тщетным. Но Кагуя-химэ попыталась разубедить 
старика, сказав:
– Вы не сможете одержать победу над небожителями, ваше оружие не повредит им, 
как не устоят против них и ваши оборонительные сооружения, не поможет вам и 
ваша доблесть, ведь вы не настолько смелы. Когда придут посланники с Луны, 
бороться с ними будет бесполезно.
Эти слова чрезвычайно разозлили Рубщика Бамбука. Он заявил, что его ногти 
станут когтями – короче говоря, он своими руками уничтожит этих нахальных 
гостей с Луны.

Теперь, когда императорская стража расположилась вокруг дома Рубщика Бамбука и 
даже на крыше, ночь тянулась медленно. В час Мыши
[33]
все вокруг осветилось ярким сиянием, затмевающим своим великолепием свет Луны и 
звезд. В этом свете появилось странное облако, несущее людей с Луны. Облако 
медленно опускалось, пока не коснулось земли, и тогда лунные люди на нем 
перестроились и приняли боевой порядок. Когда императорская охрана увидела их, 
то каждый воин устрашился этого невиданного зрелища, но некоторое время спустя 
кое-кто из них нашел в себе достаточно храбрости натянуть луки и пустить свои 
стрелы, но все стрелы пролетели мимо цели.

На облаке находилась летучая колесница с балдахином и занавесями из тончайшей 
шерсти, и из этой колесницы грянул могучий голос: