Она увидела идущих по дороге четырех девушек. Их молодость и грация напомнили 
ей о потерянной любимой дочери. Девушки легко шагали вдоль дороги, неся в руках 
кувшины, – они направлялись к «колодцу дев», у которого сидела неподвижная, 
словно изваяние, Деметра.
Увидев богиню, девушки подумали, что перед ними древняя старуха, сердце которой 
болит от горя. Решив, что она наверняка не благородная дама да и выглядит 
несчастной, девушки, наполнив кувшины чистой водой, заговорили с ней.
– Почему ты сидишь так далеко от города, матушка? – спросила одна из девушек. – 
Почему не идешь к людям? Похоже, у тебя нет крова. Мы рады сообщить тебе, что в 
нашем городе много домов, где тебя примут с радостью.
Изболевшееся сердце Деметры потянулось к девушкам – они выглядели такими юными, 
невинными и простыми, да и были, судя по всему, добры и искренни.
– Куда я могу пойти, дети мои? Мой народ далеко отсюда, и во всем свете не 
найдется ни одного близкого мне человека.
Одна из девушек сказала:
– У нас многие будут рады, если ты согласишься нянчить одного из детей. Но 
почему это я говорю о других людях, а не о нашем отце Келее? В его доме ты 
найдешь самый теплый прием. Недавно у Метанейры, нашей матери, родился ребенок, 
и она будет очень рада, если такая мудрая женщина, как ты, согласится нянчить 
маленького Демофонта.
Деметра слушала девушек и видела, что их свежесть и чистота делают их похожими 
на Персефону. Она подумала, что ей станет легче в доме, где живут эти 
очаровательные создания, и она не отказалась, когда девушки предложили спросить 
у матери, нужна ли ей няня для грудного ребенка.
Девушки побежали к дому – их волосы струились за ними, как цветы лотоса. Это 
были милые и добрые девушки – Каллидика, Клейсидика, Демо и Каллифоя. Они 
отправились к матери и рассказали о странной женщине, которую звали Досо. Она 
станет мудрой и доброй няней для Демофонта, сказали они. Их мать, Метанейра, 
встала с дивана, на котором сидела, чтобы приветствовать незнакомку. Однако, 
увидев Деметру, переступившую порог, она почувствовала благоговейный страх – 
пришелица показалась ей волшебницей.
Метанейра хотела усадить ее рядом с собой на диван, но богиня выбрала самый 
низкий стул, а приветствуя свою будущую хозяйку, сказала:
– Пусть боги даруют вам только хорошее, госпожа.
– Печаль заставила тебя уйти из родного дома, – сказала Метанейра, – но теперь, 
когда ты вошла в этот дом, у тебя будет все, что пожелаешь. Только согласись 
воспитывать моего Демофонта, дитя наших надежд и молитв.
Деметре дали ребенка, и она прижала малыша к груди. Маленький Демофонт взглянул 
в лицо своей будущей няни и улыбнулся. И сердце Деметры навеки привязалось к 
малышу и всем живущим в доме.
Мальчик рос и становился все сильнее и красивее. Маленький Демофонт питался не 
так, как другие дети, а как боги питались в детстве. Деметра кормила его 
амброзией, он вдыхал бессмертное дыхание богини. А ночью, когда все в доме 
Келея засыпали, она, завернув Демофонта в пеленки, клала его в пылающую печь.
Однажды ночью Метанейра выглянула из комнаты, где обычно спала, и увидела 
своего сына лежащим в печи. Испугалась Метанейра, подбежала к очагу и выхватила 
ребенка из пламени.
– Демофонт, сын мой, – воскликнула она, – что с тобой сделала эта странная 
женщина? Да падут на меня самые страшные кары за то, что я позволила ей взять 
тебя в руки.
И тогда ответила Деметра:
– Вы, смертные, действительно глупы и не способны понять, что для вас хорошо, а 
что плохо. Ты глупа, Метанейра, потому что в своей неразумности своими руками 
лишила своего сына бессмертия, а ведь он мог стать бессмертным, как сами боги. 
Он лежал у моей груди и стал мне дорог, и я хотела наделить его величайшим 
даром, который могут дать божественные существа. Я хотела сделать его 
бессмертным и нестареющим. Но теперь это невозможно. Демофонт будет окружен 
почестями, но он узнает, что такое старение и смерть.
И Деметра сбросила облик старой женщины, к ней вернулась молодость и красота, а 
от ее одеяния стал исходить божественный аромат. Ее тело распространяло такое 
сияние, что темная комната осветилась. Метанейра стояла радом, дрожащая и 
лишившаяся дара речи, она даже не подумала, что нужно взять ребенка, который 
лежал на земле.
И тогда сестры услышали плач Демофонта. Одна из них вбежала в комнату и взяла 
ребенка на руки, другая снова разожгла огонь в очаге, третья и четвертая 
приготовили все необходимое для купания малыша. Всю ночь они заботились о нем, 
поочередно беря на руки и укачивая, но малыш не успокаивался. Няни, которые 
ухаживали за ним, оказались не столь опытными, как няня-богиня.
Что же касается Деметры, она покинула дом Келея и пошла вдоль по дороге. Ей 
было горько и одиноко. И на землях, по которым она шла, напрасно тащили быки 
тяжелые плуги по пашне – не приносила результата их работа. Бесплодна была 
земля, на полях не всходило ни травинки. Голод становился все сильнее, и весь 
род человеческий оказался на грани уничтожения.
Снова подошла Деметра к «колодцу дев». Она подумала о дочерях Келея, вспомнила 
о том, как они пришли к колодцу с бронзовыми кувшинами в руках, какими добрыми 
глазами смотрели на нее – незнакомую старуху. Вспомнив все это, она села на 
камень у колодца. Потом она подумала о Демофонте, малыше, которого она 
прижимала к своей груди. На землях вокруг их дома не колосились поля – везде 
росли только сорняки. Деметра, сидя на камне у колодца, оглянулась вокруг, и в 
ее сердце закралась жалость к людям, в доме которых она жила.