слабосоленый соевый соус – для уже готового блюда

 1. Положите филе в миску, полейте саке и посолите.
 2. Разогрейте масло на сильном огне в сковороде с антипригарным покрытием. 
Затем положите рыбу и несколько раз встряхните сковороду, чтобы рыба не 
прилипла к дну. Жарьте рыбу на среднем огне 4 минуты, затем переверните на 
другую сторону и жарьте еще пару минут. О готовности рыбы можно узнать, слегка 
проткнув ее ножом.
 3. Разложите по тарелкам кусочки рыбы, а рядом – нарезанный редис дайкон. 
Затем каждый по своему вкусу может полить редис соевым соусом и выложить его на 
рыбу.


Вариация

 Высыпьте на тарелку ?чашки муки. Выполняя пункт 1, добавьте черный перец. 
Слегка промокните рыбу бумажным полотенцем, чтобы устранить излишек саке, а 
потом обваляйте ее в муке. Стряхните излишек муки и готовьте, как описано выше.

 Секрет второй



Японцы подают еду к столу маленькими порциями в красивой миниатюрной посуде.

 Я родилась и выросла в Токио, но всегда считала себя немножко американкой. На 
протяжении нескольких лет мне очень хотелось попасть в Соединенные Штаты, и 
мечта моя осуществилась, когда мне было девятнадцать лет: я получила стипендию 
и возможность учиться в американском колледже.
 Каждый год Каритас (японский колледж в Иокогаме) предлагал одному из своих 
студентов двухлетнюю стипендию на обучение и проживание в колледже-побратиме – 
Университете Льюиса в Ромеовилле, штат Иллинойс. Когда выбрали меня, мне 
показалось, будто я получила счастливый билет в совершенно другой мир, о 
котором давно грезила, – при том, что у меня были крайне смутные представления 
о том, где именно находится мое будущее учебное заведение.
 Вместе с родителями мы стали изучать карту США и определили, что колледж 
находится на Среднем Западе, в городе, о котором мы не знали ничего, но который 
располагался не слишком далеко от Чикаго. Никто из маминых или папиных 
родственников никогда не бывал в Америке, а для меня предстоящая поездка вообще 
стала первым опытом зарубежного выезда. Даже на каникулы я никогда не ездила за 
границу.
 В первый день пребывания в Соединенных Штатах я пережила сразу несколько 
потрясений.
 Я прилетела в аэропорт О'Хара, и поездка из Чикаго до Ромеовилла поразила меня 
до глубины души. Никогда еще мне не доводилось видеть таких огромных шоссе, не 
говоря уже о равнинах и бескрайнем горизонте. Казалось, что небу нет конца и 
края. В какую сторону я бы ни посмотрела, повсюду было только небо.
 В семь утра я уже была в колледже. Меня проводили в студенческую столовую и 
спросили, что я буду есть на завтрак.
 – Апельсиновый сок, – был мой ответ.
 Мне принесли огромный стакан сока. Я глаза вытаращила от изумления.
 «Разве можно выпить столько сока?» – подумала я тогда про себя.
 Пока я оправлялась от шока, вызванного гигантским стаканом апельсинового сока, 
мой взгляд упал на студента, который резал оладьи, а затем поливал их сиропом, 
так чтобы кусочки тонули в лужицах сладкой, липкой смеси. Потом он стал быстро 
и методично отправлять в рот сладкие оладьи, перемежая их кусками жареной 
ветчины, пока вскоре тарелка не опустела.
 В Японии так никто не ест, и я тогда подумала, что никогда не стану 
заглатывать пищу подобным образом. Но я даже не подозревала, что это был мой 
первый шаг на пути к лишнему весу.
 Хотя в Америке мне нравилось почти все, еда поначалу вызвала неприятие. Я 
привыкла к японской пище и японским порциям, а Университет Льюиса находился в 
сельском Иллинойсе, и нигде поблизости не было ни японских ресторанов, ни 
японских продуктов.
 Внезапно я окунулась в чужую культуру. Здесь обыденностью была совершенно 
непонятная мне еда, объемы которой казались неестественно огромными. Завтрак в 
университетской столовой представлял собой оладьи, тонущие в море сиропа, а 
сбоку дополненные грудой яичницы с ветчиной. На обед предлагались гигантские 
чизбургеры, порция жареной картошки и газировка. Ужин состоял из горы мяса и 
картошки, обилия макарон и такой огромной пиццы, что по ней можно было кататься 
на роликах.
 И все-таки я с волнением погрузилась в эту совершенно незнакомую и новую для 
себя среду. Мне нравились всеобщая открытость, дружелюбие и доброжелательность.
 Мой английский совершенствовался день ото дня благодаря «полному погружению», 
сама я становилась все менее зажатой, а мои манеры – более раскованными. Я 
стала больше общаться с подружками и настолько превратилась в американку, что 
начала даже видеть сны по-английски. В них люди, в реальности не знавшие 
английского, – например, мои родители – изъяснялись исключительно на этом языке.

 Вскоре я переняла образ питания моих американских друзей.