исключительно флорентийцами, а во Флоренции – сиенцами. Впрочем, бедных 
прямокрылых везде не жалуют и вечно называют именем
 нелюбимого соседа – в Баварии они швабы, в Савойе – итальянцы (не флорентийцы 
и не сиенцы, а итальянцы вообще), в Испании – португальцы, в Пруссии – конечно 
же, русские, на что мы им отвечаем совершенно аналогично. А что до вражды Сиены 
и Флоренции, то сиенцам есть что пожалеть – коварные флорентийцы хитростью 
оттяпали у них ббльшую часть знаменитой долины Кьянти, дающей замечательные 
вина. Эту спорную территорию города-соперники решили поделить по-честному – 
пусть, мол, из каждого города-спорщика с утренним криком петуха выедет по 
всаднику, пусть скачут навстречу друг другу во весь опор, и там, где они 
встретятся, там пусть и проходит граница. Вроде все нормально, ан нет – 
хитрющие флорентийцы показали глубокой ночью местному петуху горящую свечку, и 
в результате он запел ни свет ни заря, оставив не столь сообразительных сиенцев 
без большей части плодородной долины. В память об этой истории на этикетках вин 
«Кьянти» до сих пор рисуют петуха.
  Для начала смазываем небольшой противень маслом и выкладываем на его дно 
немного, граммов 200, сдобного теста. Это – основа киша.  Всюду важна хорошая 
основа, а во Флоренции с этим все в порядке. Солдаты Цезаря не были 
первопоселенцами этих мест – еще до них на берегах Арно было поселение этрусков,
 так что флорентийцы, возможно, и не особенно преувеличивают, говоря, что 
история их города насчитывала более трех тысяч лет, когда к власти там пришли 
Медичи. А кто были Медичи – графы, герцоги, бароны? Ни те, ни другие, ни третьи.
 Во Флоренции правили простолюдины. Они покорили аристократов, отбросили их на 
вторые роли и добились того, что жесточайшим наказанием считалось записывание 
человека в аристократы, гранды – ведь этим он лишался всех гражданских прав. 
Когда чванливый Мирабо распространялся о чистоте своего дворянского рода, он с 
гордостью говорил: «В моей семье был один-единственный мезальянс – и это 
Медичи!» Да, Екатерина Медичи, как известно, вышла замуж за французского короля 
Генриха II, заодно привезя на свадьбу несколько сот итальянских поваров, 
которые преобразили кухню грубых франков, заложив основы ее нынешней славы 
(только французам об этом не говорите, если только обругают – легко 
отделаетесь). А почему же король женился на простолюдинке, хотя и дочери 
властителя? Дело, конечно, было в деньгах – Флоренцию сравнивали с Нью-Йорком 
нашего времени. Флорентийские банкиры давали деньги в долг английским и 
французским королям. Правда, те не всегда расплачивались деньгами, иногда 
отделывались титулами. А золотая монета флорин, получившая название не то от 
города Флоренции, не то от цветка, по-итальянски «фьоре», стала долларом 
Средневековья, вытеснив из оборота свободно конвертируемую валюту конца первого 
тысячелетия – арабский дирхем.
  Теперь натрем сыр на крупной терке, граммов 150, и аккуратненько посыплем им 
тесто. Разбросайте по тесту ровным слоем,  примерно так же, как в Средневековье 
разбрасывали орешки и сласти перед дверью комнаты, в которую после свадьбы 
удалялись новобрачные. Зачем продукты переводили? Да чтоб никто не подкрался 
под дверь подглядывать и подслушивать – пройти по сластям и орешкам бесшумно 
есть дело совершенно нереальное. Изобретательный город Флоренция – чего здесь 
только не выдумывали! Скорее всего, именно здесь, а не в Бергамо, как ошибочно 
считал Рабле, изобрели одну из оригинальнейших технологических новинок 
Средневековья – не зря же ее называли тогда «флорентийский прибор». Хорошее 
название, простое и точное, согласитесь, что более распространенная торговая 
марка, под которой этот шедевр изобретательности и садизма поступал в продажу, 
«пояс верности» и уж тем паче «пояс целомудрия», все-таки смахивает на 
издевательство. Впрочем, именно во Флоренции от этого изобретения польза была 
минимальная, ибо хитроумие флорентийской молодежи явно не позволило бы ей 
спасовать перед такой элементарнейшей задачкой, как ключик подобрать или что 
еще, о чем в кулинарной книжке и писать негоже. Кто не верит – перечитайте 
рассказики семи флорентийских дев и трех вьюношей, кои они друг другу поведали 
во время страшного чумного поветрия, дабы укрепить свой дух в сопротивлении 
заразе, собранные в книжице,
 «Декамерон» именуемой. Кстати, записавший их повествования мессир Джованни 
Бокаччо – тоже флорентиец!
  А сверху выложим горсточку морского коктейля или упаковку крабовых палочек  - 
Флоренция не на Средиземном море стоит, но сколько там до моря от любой точки 
Италии?  Разрежьте их, но не на очень мелкие куски, разбрасывайте не как попало,
 а в красивом художественном беспорядке,  ничего другого в флорентийском блюде 
и представить нельзя. Ведь во Флоренции искусство проникает даже туда, где ему, 
казалось бы, ужиться трудно – в государственные канцелярии. Только Козимо 
Медичи возвел здания для десяти государственных магистратур, а тут, как нарочно,
 папа Пий V решил, что двадцать шесть античных статуй, как явный осколок 
язычества, в Ватикане хранить негоже. Зато на третьем этаже новопостроенных 
канцелярий место для них нашлось. Так с тех пор из наименования знаменитой 
флорентийской галереи Уффици торчит краешек далекого от искусства слова «офис».
  А тем временем поджарим на сковородке две луковицы, нарезанные соломкой. Как 
обжарятся, бросим туда два пучка шпината. Можно взять просто полбанки 
консервированного шпината. А нет шпината – возьмите любую зелень: хоть щавель, 
хоть зеленый лук, но тогда обязательно обжарьте.  Стоит потрудиться – блюдо 
получится царское. Во Флоренции не было царей, ее правители носили более 
скромные титулы – скажем, «защитник справедливости»… Очень интересную штуку 
придумали флорентийцы, чтоб властитель не начал продвигать родню и хороших 
знакомых по школе, – подестат. Согласно этой системе, городом правил, как 
понятно из ее названия, подеста, а был он (в том-то и фокус!) непременно