Основанием такого искажения выступает опять-таки сама групповая принадлежность 
и связанные с ней особенности поведения. Так, групповой фаворитизм, то есть 
предрасположенность к членам «своей» группы, заставляет нас воспринимать 
собственную группу как достойную, сильную, нравственную, «чужая» же на этом 
фоне обязана выглядеть ущербной, низкой, злонамеренной. Распространенность 
таким убеждениям обеспечивает упоминавшийся выше феномен «огруппления мышления»,
 превращающий их в устойчивый стереотип. Групповая же поляризация доводит 
«образ врага» до абсолютных кондиций («империи зла», как выражался о бывшем 
СССР один из американских президентов). При этом подлинная несовместимость 
целей участников конфликтов может быть не так уж и велика. Но в искривленном 
пространстве межгруппового восприятия она разрастается до немыслимых размеров.
     Поскольку же искажения восприятия одинаковы у обеих конфликтующих сторон, 
они получаются зеркальными. Каждая группа предпочитает наделять добродетелями 
себя, а все пороки приписывать исключительно противнику. В результате 
получаются парадоксальные вещи: все государства на Земном шаре торжественно 
клянутся в своей приверженности миру и согласию, но в их общей истории 
невозможно отыскать периода, в котором не было бы военных конфликтов. Это — не 
лицемерие. Это вполне искреннее убеждение, что «наша» готовность к миру 
подлинна, а «их» — всего лишь хитрая уловка. При этом противоборствующие 
стороны попадают как бы в заколдованный круг: искаженное восприятие (мы 
миролюбивы — они агрессивны) ведет к разрастанию конфликтных действий, а 
эскалация конфликта в свою очередь усиливает степень искажения восприятия.
     Так или иначе происшедшее разрешение конфликта ведет и к изменению 
восприятия. Бесчеловечные буржуи-эксплуататоры вдруг превращаются в созидателей 
общественного богатства, радетелей отечества и покровителей искусств. А 
какие-нибудь вероломные захватчики-самураи на поверку оказываются скромными и 
дисциплинированными трудоголиками, обгоняющими мировой технический прогресс. 
Подобные трансформации происходят ныне по несколько раз на протяжении жизни 
одного поколения. Поскольку рационально объяснить их непросто, частенько 
используется удобный штамп: «плохой лидер — хороший народ». Немецкий народ, к 
примеру, исключительно культурен, трудолюбив и т. д., а вот вожди ему достались 
в первой половине XX века просто параноидальные. Наш российский народ тем более 
славен своими всемирно известными добродетелями, но и ему после Петра I 
фатально с лидерами не везет. Надо ли говорить, что подобные «объяснения» — еще 
одна иллюзия в мощном слое искаженного восприятия межгрупповых конфликтов? 
Конечно, усилия вождей вносят свой вклад в межгрупповые конфронтации. Но вряд 
ли он может быть признан определяющим.
     Итак, социально-психологическая составляющая межгрупповых конфликтов 
достаточно весома. Ее изучение позволяет конфликтологии сформулировать 
некоторые общие выводы относительно природы и механизмов межгрупповой 
враждебности:
     • действенный анализ межгрупповых конфликтов невозможен без исследования 
социально-психологических элементов жизнедеятельности групп: их взаимного 
восприятия, коммуникации, взаимодействия;
     • конфликтность межгруппового взаимодействия в значительной степени 
определяется самим объединением людей в группы, видоизменяющим их поведение;
     • не следует думать, что всю ответственность за «развязывание» социальных 
конфликтов несут лидеры (вожди, олигархи, террористы и пр.), групповая 
конфликтность «сидит» в каждом из нас, поскольку мы неизбежно принадлежим к 
нескольким социальным группам;
     • неуправляемость межгрупповых конфликтов в немалой степени обусловлена 
непрозрачностью, скрытостью механизмов влияния групп на индивидов;
     • избежать межгрупповых конфликтов нельзя, но можно снизить их издержки; 
социально-психологические способы уменьшения таких издержек заключаются 
обобщенно в: исправлении искаженного восприятия, улучшении коммуникаций между 
группами (расширение общения) и в коррекции процедур их взаимодействия с учетом 
особенностей группового влияния.
     Социология межгруппового 
     конфликта
     Социологический подход к изучению межгрупповых конфликтов отличает 
несколько иной ракурс видения проблемы. Для классической социологии исходной 
абстракцией всегда был не «индивид» и даже не «группа», а «общество» в целом. 
Эта наука выстраивает модель общества как некоей целостности, внутренне 
расчлененной на составные части (социальные группы). Взаимодействие между ними 
обязательно должно обеспечить единство, устойчивость и эволюцию всей 
общественной системы. Поэтому взгляд социолога на проблему межгрупповых 
взаимодействий всегда был этаким «отстраненным», объективистским, как если бы 
он смотрел на коллизии социальной жизни со стороны, с позиций бесстрастного 
наблюдателя.
     Если принять распространенное определение конфликта как воспринимаемой 
несовместимости действий и целей, то психолог в этой фразе всегда сделает 
ударение на слове «воспринимаемой», социолог же обязательно сделает упор на 
слово «несовместимость». Оттого в социологии группы предстают объективно 
реальными образованиями, имеющими не менее объективные (то есть существующие 
как бы сами по себе, как природные явления) интересы и цели, взаимоналожение 
которых и обеспечивает неповторимость рисунка общественной жизни.
     Исследование проблемы конфликта в социологическом знании уже освещалось на 
страницах этой книги (см. разделы I и II). В XX в. наиболее влиятельными 
теориями, где понятие социального конфликта было одним из ключевых, стали 
концепции М. Вебера, Э. Дюркгейма, Р. Д