Иван-королевич опять возвратился к жене цел и здоров.
– Ну, мой милый! Сослужи еще службу, в последний раз докажи свою дружбу, 
принеси мне львиного молока – и не стану я хворать, стану песни распевать и 
тебя всякий день забавлять.
Захотелось княжевичу видеть жену здоровою, веселою; пошел искать львицу. Дело 
было нелегкое, зверь-то заморский. Взял он свою охоту; волки, медведи 
рассыпались по горам, по долам, ястреба, сокола поднялись к небесам, 
разлетелись по кустам, по лесам, – и львица, как смиренная раба, припала к 
ногам Ивана-королевича.
Иван-королевич принес львиного молока. Жена поздоровела, повеселела, а его 
опять просит:
– Друг мой, друг любимый! Теперь я и здорова и весела, а еще бы я красовитей 
была, если б ты потрудился достать для меня волшебной пыли: лежит она за 
двенадцатью дверями, за двенадцатью замками, в двенадцати углах чертовой 
мельницы.
Князь пошел – видно, его такая доля была! Пришел к мельнице, замки сами 
размыкаются, двери растворяются; набрал Иван-королевич пыли, идет назад – двери 
запираются, замки замыкаются; он вышел, а охота вся осталась там. Рвется, шумит,
 дерется, кто зубами, кто когтями ломит двери. Постоял-постоял, 
подождал-подождал Иван-королевич и с горем воротился один домой; тошно у него 
было на животе, холодно на сердце, пришел домой – а в доме жена бегает и весела 
и молода, на дворе Змей Змеевич хозяйничает:
– Здорово, Иван-королевич! Вот тебе мой привет – на шейку шелкова петля!
– Погоди, Змей! – сказал королевич. – Я в твоей воле, а умирать горюном не 
хочу; слушай, скажу три песни.
Спел одну – Змей заслушался; а ворон, что мертвечину клевал, поэтому и в 
западню не попал, кричит:
– Пой, пой, Иван-королевич! Твоя охота три двери прогрызла!
Спел другую – ворон кричит:
– Пой, пой, уже твоя охота девятую дверь прогрызает!
– Довольно, кончай! – зашипел Змей. – Протягивай шею, накидывай петлю!
– Слушай третью, Змей Змеевич! Я пел ее перед свадьбой, спою и перед могилой.
Затянул третью песню, а ворон кричит:
– Пой, пой, Иван-королевич! Уже твоя охота последний замок ломает!
Иван-королевич окончил песню, протянул шею и крикнул в последний раз:
– Прощай, белый свет; прощай, моя охота!
А охота тут и есть, легка на помине, летит туча тучей, бежит полк полком! Змея 
звери в клочки расхватали, жену птицы мигом заклевали, и остался князь-княжевич 
Иван-королевич один с своею охотою век доживать, один горе горевать, а стоил бы 
лучшей доли.
Говорят, в старину всё такие-то удальцы рожались, а нам от них только сказочки 
остались.



Притворная болезнь

Бывали-живали царь да царица; у царя, у царицы был один сын, Иван-царевич. 
Вскоре царь умер, сыну своему царство оставил.
Царствовал Иван-царевич тихо и благополучно и всеми подданными был любим, ходил 
он с своим воинством воевать в иные земли, в дальние края, к Пану Плешевичу: 
рать-силу его побил, а самого в плен взял и в темницу заточил.
А был Пан Плешевич куда хорош и пригож! Увидала его царица, мать Ивана-царевича,
 влюбилась и стала частенько навещать его в темнице.
Однажды говорит ей Пан Плешевич:
– Как бы нам сына твоего, Ивана-царевича, убить? Стал бы я с тобой вместе 
царствовать!
Царица ему в ответ:
– Я бы очень рада была, если б ты убил его!
– Сам я убить его не смогу: а слышал я, что есть в чистом поле чудище о трех 
головах. Скажись царевичу больною и вели убить чудище о трех головах да вынуть 
из чудища все три сердца; я бы съел их – у меня бы силы прибыло.
На другой день царица разболелась-расхворалась, позвала к себе царевича и 
говорит ему таково слово:
– Чадо мое милое, Иван-царевич! Съезди в поле чистое; убей чудище о трех 
головах, вынь из него три сердца и привези ко мне: скушаю – авось поправлюсь!
Иван-царевич послушался, сел на коня и поехал.
В чистом поле привязал он своего доброго коня к старому дубу, сам сел под 
дерево и ждет...
Вдруг прилетело чудище великое, село на старый дуб – дуб зашумел и погнулся.
– Ха-ха-ха! Будет чем полакомиться: конь – на обед, молодец – на ужин!
– Эх ты, поганое чудище! Не уловивши бела лебедя, да кушаешь! – сказал 
Иван-царевич, натянул свой тугой лук и пустил калену стрелу; разом сшиб чудищу 
все три головы, вынул три сердца, привез домой и отдал матери.
Царица приказала их сжарить; после взяла и понесла в темницу к Пану Плешевичу.
Съел он, царица и спрашивает:
– Что – будет ли у тебя силы с моего сына?
– Нет, еще не будет! А слышал я, что есть в чистом поле чудище о шести головах; 
пусть царевич с ним поборется. Одно что-нибудь: или чудище его пожрет, или он 
привезет еще шесть сердец.