Иван-царевич.
Как узнали про то соседние короли, сейчас собрали несчетные войска и пошли на 
него войною.
Иван-царевич не знает, как ему быть; приходит к своим сестрам и спрашивает:
– Любезные мои сестрицы! Что мне делать? Все короли поднялись на меня войною.
– Ах ты, храбрый воин! Чего убоялся? Как же Белый Полянин воюет с бабой-ягою 
золотой ногою, тридцать лет с коня не слезает, роздыху не знает? А ты, ничего 
не видя, испугался!
Иван-царевич тотчас оседлал своего доброго коня, надел на себя сбрую ратную, 
взял меч-кладенец, копье долгомерное и плетку шелковую, помолился богу и выехал 
против неприятеля; не столько мечом бьет, сколько конем топчет; перебил все 
воинство вражее, воротился в город, лег спать и спал трое суток беспробудным 
сном.
На четвертые сутки проснулся, вышел на балкон, глянул в чистое поле – короли 
больше того войск собрали и опять под самые стены подступили.
Запечалился царевич, идет к своим сестрам:
– Ах, сестрицы! Что мне делать? Одну силу истребил, другая под городом стоит, 
пуще прежнего грозит.
– Какой же ты воин! Сутки воевал, да трое суток без просыпа спал. Как же Белый 
Полянин воюет с бабой-ягою золотой ногою, тридцать лет с коня не слезает, 
роздыху не знает?
Иван-царевич побежал в белокаменные конюшни, оседлал доброго коня богатырского, 
надел сбрую ратную, опоясал меч-кладенец, в одну руку взял копье долгомерное, в 
другую – плетку шелковую, помолился богу и выехал против неприятеля.
Не ясен сокол налетает на стадо гусей, лебедей и на серых утиц, нападает 
Иван-царевич на войско вражее; не столько сам бьет, сколько конь его топчет. 
Побил рать-силу великую, воротился домой, лег спать и спал непробудным сном 
шесть суток.
На седьмые сутки проснулся, вышел на балкон, глянул в чистое поле – короли 
больше того войск собрали и опять весь город обступили.
Идет Иван-царевич к сестрам:
– Любезные мои сестрицы! Что мне делать? Две силы истребил, третья под стенами 
стоит, еще пуще грозит.
– Ах ты, храбрый воин! Одни сутки воевал, да шестеро без просыпа спал. Как же 
Белый Полянин воюет с бабой-ягою золотой ногою, тридцать лет с коня не слезает, 
роздыху не знает?
Горько показалось то царевичу; побежал он в белокаменные конюшни, оседлал 
своего доброго коня богатырского, надел на себя сбрую ратную, опоясал 
меч-кладенец, в одну руку взял копье долгомерное, в другую – плетку шелковую, 
помолился богу и выехал против неприятеля.
Не ясен сокол налетает на стадо гусей, лебедей и на серых утиц, нападает 
Иван-царевич на войско вражее; не столько сам бьет, сколько конь его топчет. 
Побил рать-силу великую, воротился домой, лег спать и спал непробудным сном 
девять суток.
На десятые сутки проснулся, призвал всех министров и сенаторов.
– Господа мои министры и сенаторы! Вздумал я в чужие страны ехать, на Бела 
Полянина посмотреть; прошу вас судить и рядить, все дела разбирать в правду.
Затем попрощался с сестрами, сел на коня и поехал в путь-дорогу.
Долго ли, коротко ли – заехал он в темный лес; видит – избушка стоит, в той 
избушке стар человек живет. Иван-царевич зашел к нему:
– Здравствуй, дедушка!
– Здравствуй, русский царевич! Куда бог несет?
– Ищу Белого Полянина; не знаешь ли, где он?
– Сам я не ведаю, а вот подожди, соберу своих верных слуг и спрошу у них.
Старик выступил на крылечко, заиграл в серебряную трубу – и вдруг начали к нему 
со всех сторон птицы слетаться. Налетело их видимо-невидимо, черной тучею все 
небо покрыли.
Крикнул стар человек громким голосом, свистнул молодецким посвистом:
– Слуги мои верные, птицы перелетные! Не видали ль, не слыхали ль чего про 
Белого Полянина?
– Нет, видом не видали, слыхом не слыхали!
– Ну, Иван-царевич, – говорит стар человек, – ступай теперь к моему старшему 
брату; может, он тебе скажет. На, возьми клубочек, пусти перед собою; куда 
клубочек покатится, туда и коня управляй.
Иван-царевич сел на своего доброго коня, покатил клубочек и поехал вслед за 
ним; а лес все темней да темней.
Приезжает царевич к избушке, входит в двери; в избушке старик сидит – седой как 
лунь.
– Здравствуй, дедушка!
– Здравствуй, русский царевич! Куда путь держишь?
– Ищу Белого Полянина; не знаешь ли, где он?
– А вот погоди, соберу своих верных слуг и спрошу у них.
Старик выступил на крылечко, заиграл в серебряную трубу – и вдруг собрались к 
нему со всех сторон разные звери. Крикнул им громким голосом, свистнул 
молодецким посвистом:
– Слуги мои верные, звери прыскучие! Не видали ль, не слыхали ль чего про 
Белого Полянина?
– Нет, – отвечают звери, – видом не видали, слыхом не слыхали.
– А ну, рассчитайтесь промеж себя; может, не все пришли.
Звери рассчитались промеж себя – нет кривой волчицы.