женился, и стала она в добре поживать, лиха не знавать.



Баба-яга

Жили себе дед да баба; дед овдовел и женился на другой жене, а от первой жены 
осталась у него девочка. Злая мачеха ее не полюбила, била ее и думала, как бы 
вовсе извести.
Раз отец уехал куда-то, мачеха и говорит девочке:
– Поди к своей тетке, моей сестре, попроси у нее иголочку и ниточку – тебе 
рубашку сшить.
А тетка эта была баба-яга костяная нога.
Вот девочка не была глупа, да зашла прежде к своей родной тетке.
– Здравствуй, тетушка!
– Здравствуй, родимая! Зачем пришла?
– Матушка послала к своей сестре попросить иголочку и ниточку – мне рубашку 
сшить.
Та ее и научает:
– Там тебя, племянушка, будет березка в глаза стегать – ты ее ленточкой 
перевяжи; там тебе ворота будут скрипеть и хлопать – ты подлей им под пяточки 
маслица, там тебя собаки будут рвать – ты им хлебца брось; там тебе кот будет 
глаза драть – ты ему ветчины дай.
Пошла девочка; вот идет, идет и пришла.
Стоит хатка, а в ней сидит баба-яга костяная нога и ткет.
– Здравствуй, тетушка!
– Здравствуй, родимая!
– Меня матушка послала попросить у тебя иголочку и ниточку – мне рубашку сшить.
– Хорошо: садись покуда ткать.
Вот девочка села за кросна, а баба-яга вышла и говорит своей работнице:
– Ступай, истопи баню да вымой племянницу, да смотри, хорошенько; я хочу ею 
позавтракать.
Девочка сидит ни жива ни мертва, вся перепуганная, и просит она работницу:
– Родимая моя! Ты не столько дрова поджигай, сколько водой заливай, решетом 
воду носи, – и дала ей платочек.
Баба-яга дожидается; подошла она к окну и спрашивает:
– Ткешь ли, племянушка, ткешь ли, милая?
– Тку, тетушка, тку, милая!
Баба-яга и отошла, а девочка дала коту ветчинки и спрашивает:
– Нельзя ли как-нибудь уйти отсюдова?
– Вот тебе гребешок и полотенце, – говорит кот, – возьми их и убежи; за тобою 
будет гнаться баба-яга, ты приклони ухо к земле и, как заслышишь, что она 
близко, брось сперва полотенце – сделается широкая-широкая река; если ж 
баба-яга перейдет через реку и станет догонять тебя, ты опять приклони ухо к 
земле и, как услышишь, что она близко, брось гребешок – сделается 
дремучий-дремучий лес, сквозь него она уже не проберется!
Девочка взяла полотенце и гребешок и побежала; собаки хотели ее рвать – она 
бросила им хлебца, и они ее пропустили; ворота хотели захлопнуться – она 
подлила им под пяточки маслица, и они ее пропустили; березка хотела ей глаза 
выстегать – она ее ленточкой перевязала, и та ее пропустила. А кот сел за 
кросна и ткет; не столько наткал, сколько напутал. Баба-яга подошла к окну и 
спрашивает:
– Ткешь ли, племянушка, ткешь ли, милая?
– Тку, тетка, тку, милая! – отвечает грубо кот.
Баба-яга бросилась в хатку, увидела, что девочка ушла, и давай бить кота и 
ругать, зачем не выцарапал девочке глаза.
– Я тебе сколько служу, – говорит кот, – ты мне косточки не дала, а она мне 
ветчинки дала.
Баба-яга накинулась на собак, на ворота, на березку и на работницу, давай всех 
ругать и колотить. Собаки говорят ей:
– Мы тебе сколько служим, ты нам горелой корочки не бросила, а она нам хлебца 
дала.
Ворота говорят:
– Мы тебе сколько служим, ты нам водицы под пяточки не подлила, а она нам 
маслица подлила.
Березка говорит:
– Я тебе сколько служу, ты меня ниточкой не перевязала, а она меня ленточкой 
перевязала.
Работница говорит:
– Я тебе сколько служу, ты мне тряпочки не подарила, а она мне платочек 
подарила.
Баба-яга костяная нога поскорей села на ступу, толкачом погоняет, помелом след 
заметает и пустилась в погоню за девочкой. Вот девочка приклонила ухо к земле и 
слышит, что баба-яга гонится, и уж близко, взяла да и бросила полотенце; 
сделалась река, такая широкая-широкая! Баба-яга приехала к реке и от злости 
зубами заскрипела; воротилась домой, взяла своих быков и пригнала к реке; быки 
выпили всю реку дочиста.
Баба-яга пустилась опять в погоню. Девочка приклонила ухо к земле и слышит, что 
баба-яга близко, бросила гребешок; сделался лес, такой дремучий да страшный! 
Баба-яга стала его грызть, но сколь ни старалась – не могла прогрызть и