– По кулям да по мешкам.
– Ты, говорят, Фомку женил?
– Женил, батюшка-барин, женил.
– А богата невеста?
– Богата, батюшка-барин, дюже богата!
– Что богатства?
– Чепчик с клиньем, да колпак с рукавами, чугунна коробка, железный замок.
– Богата, богата! А из божества что у ней есть?
– Картина в лицах, друга? в тряпицах...



Не любо – не слушай

У одного мужика много было гороху насеяно. Повадились журавли летать, горох 
клевать.
«Постой, – вздумал мужик, – я вам переломаю ноги!»
Купил ведро вина, вылил в корыто, намешал туда меду; корыто поставил на телегу 
и поехал в поле. Приехал к своей полосе, выставил корыто с вином да с медом 
наземь, а сам отошел подальше и лег отдохнуть.
Вот прилетели журавли, поклевали гороху, увидали вино и так натюкались, что тут 
же попадали. Мужик – не промах, сейчас прибежал и давай им веревками ноги 
вязать. Опутал веревками, прицепил за телегу и поехал домой.
Дорогой-то порастрясло журавлей; протрезвились они, очувствовались; стали 
крыльями похлопывать, поднялись, полетели и понесли с собою и мужика, и телегу, 
и лошадь. Высоко! Мужик взял нож, обрезал веревки и упал прямо в болото.
Целые сутки в тине сидел, едва оттуда выбрался. Воротился домой – жена родила, 
надо за попом ехать, ребенка крестить.
– Нет, – говорит, – не поеду за попом!
– Отчего так?
– Журавлей боюсь! Опять понесут по поднебесью; пожалуй, с телеги сорвусь, до 
смерти ушибусь!
– Не бойсь! Мы тебя к телеге канатом прикрутим.
Вот хорошо, положили его в телегу, обвязали канатом, лошадь поворотили на 
дорогу; стегнули раз, другой – она и поплелась рысцою. За деревней-то был 
колодец, а лошадь-то была не поена; вздумалось ей напиться, свернула с дороги в 
сторону и прямо к колодцу; а колодец был без сруба, а упряжь-то без шлеи, и 
узда без повода, а хомут большой, просторный; лошадь наклонилась к воде, а 
хомут через голову и съехал долой. Вот лошадь напилась и пошла назад, а мужик с 
телегою остался у колодца.
На ту пору выгнали охотники из лесу медведя; медведь бросился со всех ног, 
набежал на телегу, хотел перескочить, прыгнул – да прямо в хомут и попал! Видит,
 что беда на носу, и пошел валять что есть силы с телегою.
– Батюшки, помогите! – кричит мужик.
От того крику медведь еще пуще напугался; пошел таскать по кочкам, по яругам, 
по болотам. Прибежал на пчельник, полез на дерево и телегу за собой потащил – 
захотелось, видно, медку попробовать. Влез на самую верхушку, а телега вниз 
тянет: бедный медведь и сам не рад, ни взад, ни вперед!
Немного спустя времени пришел хозяин, увидал медведя.
– Ага, – говорит, – попался! Вишь, ты какой бездельник, Мишка: не просто за 
медом пришел, на телеге приехал!
Схватил топор и ну рубить дерево под самый корень. Дерево повалилось наземь, 
разбило телегу и задавило совсем мужика; а медведь выскочил из хомута да 
бежать: только унеси бог ноги!
Вот каковы журавли!

Пустил мужик петуха в подвал; петух там нашел горошинку и стал кур скликать. 
Мужик услыхал про находку, вынул петуха, а горошинку полил водою.
Вот она и начала расти; росла, росла – выросла до полу. Мужик пол прорубил, 
горошинка опять начала расти; росла, росла – доросла до? потолка.
Мужик потолок прорубил, горошинка опять росла, росла – доросла до крыши.
Мужик и крышу разобрал, стала горошинка еще выше расти; росла, росла – доросла 
до небушка.
Вот мужик и говорит жене:
– Жена, а жена! Полезу я на небушко, посмотрю, что там деется? Кажись, там и 
сахару и меду – всего вдоволь!
– Полезай, коли хочешь.
Мужик полез на небушко, лез, лез, насилу влез. Входит в хоромы: везде такое 
загляденье, что он чуть было глаз не проглядел! Середи хором стоит печка, в 
печке и гусятины, и поросятины, и пирогов – видимо-невидимо! Одно слово сказать 
– чего только душа хочет, все есть! Сторожит ту печку коза о семи глазах. Мужик 
догадался, что надобно делать, и стал про себя приговаривать:
– Засни, глазок, засни, глазок!
Один глаз у козы заснул. Мужик стал приговаривать погромче:
– Засни, другой, засни, другой!
И другой глаз заснул.
Таким побытом все шесть глаз у козы заснули; а седьмого глаза, который был у 
козы на спине, мужик не приметил и не заговорил.
Недолго он думал, полез в печку, напился, наелся, насахарился; вылез оттуда и 
лег на лавочку отдохнуть.