«Зла жена пришла, зла жена пришла!» Лишь только велел это сделать, как черт 
насмерть перепугался, выпрыгнул из дочери воеводской — прыг за окошко! Воевода 
отдал дочь за крестьянина, а злая жена и теперь сидит в тартарары.




Жена-спорщица




№438
[326]


У одного мужика была жена сварлива и упряма; уж что, бывало, захочет, дак муж 
дай ей, и уж непременно муж соглашайся с ней. Да больно она льстива была на 
чужую скотину; как, бывало, зайдет на двор чужая скотина, дак уж муж и говори, 
что это ее. Страшно надоела жена мужу. Вот однажды и зашли к ней на двор 
барские гуси. Жена спрашивает: «Муж, чьи это гуси?» — «Барские». — «Как 
барские!» Вспылила со злости, пала на пол. «Я умру, — говорит, — сказывай: чьи 
гуси?» — «Барские». Жена охает, стонет. Муж наклонился к ней: «Что ты стонешь?» 
— «Да чьи гуси?» — «Барские». — «Ну, умираю, беги скорей за попом».
Вот муж послал за попом; уж и поп едет. «Ну, — говорит муж, — вот и священник 
едет». Жена спрашивает: «Чьи гуси?» — «Барские». —

«Ну, пущай священник идет, умираю!» Вот исповедали ее, приобщили, поп ушел. Муж 
опять: «Что с тобой, жена?» — «Чьи гуси?» — «Барские». — «Ну, совсем умираю, 
готовь домовище
[327]
!» Изготовили домовище. Муж подошел: «Ну, жена, уж и домовище готово». — «А чьи 
гуси?» — «Барские». — «Ну, совсем умерла, клади в домовище».

Положили в домовище и послали за попом. Муж наклонился к жене, шепчет: «Уж 
домовище подымают, нести хотят отпевать в церковь». А она шепчет: «Чьи гуси?» — 
«Барские». — «Ну, несите!» Вот вынесли домовище, поставили в церкви, отпели 
панихиду. Муж подходит прощаться: «Уж и панихиду, — говорит, — отпели; выносить 
хотят на кладбище». Жена шепчет: «Чьи гуси?» — «Барские». — «Несите на 
кладбище!»
Вот и вынесли; подняли домовище опущать в могилу, муж нагинается к ней: «Ну, 
жена, уж тебя в могилу опущают и землей тотчас засыплют». А она шепчет: «Чьи 
гуси?» — «Барские». — «Ну, опущайте и засыпайте!» Домовище опустили и засыпали 
землею. Так уходили бабу барские гуси!




№439
[328]



Была у одного мужа жена, да только такая задорная, что все ему наперекор 
говорила. Бывало, он скажет: «Бритое», а уж она непременно кричит: «Стриженое!» 
Всякий день бранились! Надоела жена мужу; вот он и стал думать, как бы от нее 
отделаться. Идут они раз к реке, а вместо моста на плотине лежит перекладинка: 
«Постой, — думает он, — вот теперь-то я ее изведу». Как стала она переходить по 
перекладинке, он и говорит: «Смотри же, жена, не трясись, не то как раз 
утонешь!» — «Так вот же нарочно буду!» Тряслась, тряслась, да и бултых в воду. 
Жалко ему стало жены; вот он влез в воду, стал ее искать и идет по воде в гору
[329]
. «Что ты тут ищешь?» — говорят ему прохожие мужики. «А вот жена утонула, вон с 
энтой перекладинки упала!» — «Дурак, дурак! Ты бы шел вниз по реке, а не в 
гору; ее теперь, чай, снесло». — «Эх, братцы, молчите! Она все делала наперекор,
 так уж и теперь, верно, пошла против воды».





№440
[330]


Мужик обрил бороду и говорит: «Смотри, жена, как я чисто выбрился». — «Да разве 
это брито? Это так только — стрижено!» — «Врешь, каналья! Говори: брито!». — 
«Нет, стрижено!» — «Я тебя изобью; говори: брито». — «Нет, стрижено». Муж побил 
жену и нудит: «Говори: брито, не то утоплю!» — «Что хочешь делай, а стрижено!» 
Повел ее топить: «Говори: брито!» — «Нет, стрижено!» Ввел ее в глубину по самую