батраки и батрачки, наймешь няньку за детьми ходить, будешь с господами 
хлеб-соль водить». Соблазнился Антип, вытащил беса наружу — на канате вдруг 
полегче стало, бесенка словно ветром унесло.
Не прошло и недели, как слышит Антип, что у богача-подрядчика в больших 
каменных палатах поднялась громотня, стукотня, по ночам хохот, беготня, жильцам 
житья не стало! Идет Антип к подрядчику, поклонился и говорит: «У вас, батюшка, 
в доме нечисто, поселился презлой бесенок; ты ничем его не выживешь, разве мне 
приказать изволишь». — «Гони, гони, Антипушка! — говорит подрядчик. — Во как 
поклонюсь»: — «Добро! — отвечает Антип. — Из поклона ведь шубы не тачают, а я 
мужик бедный семьянистый; у меня семь дочерей — старшо?й лишь осьмой годок 
пошел, а баба-то сбежала, так за всем сам присмотри! Дай мне на каждую дочь по 
тысяче, я твой дом обойду, свистну да слово скажу — и не будет чертей».

Подрядчик не стал спорить, достал мошну, отсчитал семь тысяч и повел Антипа по 
своим упокоям. Антип что войдет в упокой, свистнет и закричит: «Вон!» В ответ 
ему из-за печки пищит: «Уйду!» Обошел весь дом — и везде сделалось и тихо и 
смирно. Поздравил хозяина с благодатью в дому; ну, хозяин подносит ему и вина 
заморского, и травнику, и наливки, а на стол закусок наставил: яйца вкрутую да 
щуку обливную
[319]
, разные колбасы и всякие припасы. Подгулял Антип, на целую неделю наелся — аж 
подпояску долой! Простился с подрядчиком и поплелся до дому. Завелись у него и 
батраки, и батрачки, и кони славные, и всякого добра много. Молва об Антипе 
далеко бежит, что Антип — мастак ворожить, и хоть не бабка он, а большой 
чертогон!

Вот через месяц, через два, шлет из города откупщик гонца за Антипом. «Помоги, 
Антипушка, у нас несчастье», — сказывает гонец. «Что, ай дом горит?» — «Нет! 
Хоть не горит, а пуще того: нечистая сила откупом вертит; в дому и шум и гам, 
паутина да грязь по чанам. Откупщик за плату не постоит, только возьмись, брат, 
от беса полечить». — «Хорошо!» — промолвил Антип, заложил в беговые дрожки 
рысака и поехал к откупщику на двор. Откупщик берет его за руку, с честью в дом 
ведет, вперед ему ход отдает, что слово — почтенным величает, на мягки диваны 
сажает. «Родимый, помоги!» А Антип бородку гладит, на десять тысяч ладит; 
деньги в карман кладет и, свистнув, по палатам идет: прогнал беса, везде и тихо 
и смирно! «Спасибо, — сказал откупщик, — за твою послугу прикажу тебе бочку 
вина отвезти в дом».

Поехал Антип от него мимо гостиных рядов: на черепенники
[320]
и калачи уж и не глядит. «Подавай сластей!» — говорит. Приезжает домой, глядь — 
на дороге приказчик стоит: «Эй, Антип! Собирайся скорей на боярский двор». — 
«Зачем?» — «Да, вишь, черт поселился, бедами качает, боярыня слезно рыдает, 
дети ревмя ревут...» — «Родимый Иваныч! Помилуй, я в третий раз не смогу черта 
прогнать». — «Поди-ка изволь с барином толковать! Коли, говорит, к ночи не 
выгонит беса вон, так я его на конюшне с головы до пят испарю, на поселенье 
сошлю, а дочек на барщину возьму, на тальках-то
[321]
заморю!» — «Нечего делать, — отвечает Антип, — сейчас прибегу; дай только 
лошадь отпрягу».


Антип был мужик из десятка не простого, навострился людей надувать, захотел 
обмануть и духа злого. Отпряг рысака, долой новую одежу, сыскал старую и ту в 
клочки изорвал, волосы овином встрепал, переоделся в старье, сапоги на осметки
[322]
сменил да исцарапал в кровь лицо и побежал в село на боярский двор. «Ты зачем, 
— говорит бесенок, — разве забыл уговор?» — «Знаю, — отвечает Антип, — я гнать 
тебя не хочу, сам у боярина защиты ищу; ведь моя баба из ямы выдралась, следом 
за мною бежит, хочет со свету изжить!» — «Как? — закричал бесенок. — Из ямы 
выдралась, за тобою бежит! Нет, лучше я к братьям в ямище уйду; теперь, чай, 
без бабы пирушки в аду!» Убежал бесенок в ямище — и стихло в боярских хоромах. 
Тут боярин Антипку на милость принял, от барщины ему совсем отказал.


Воротился Антипка домой, глядь — на дворе бочка с вином стоит; не обманул 
откупщик! Созвал он соседей — и давай угощаться; на другой день надо 
опохмелиться, опохмелился да не в меру — опять пьян напился... С той самой поры 
начал он и по дням, и по ночам к бочке прикладываться: все ему жена грезится! 
Заснет — а она на грудь коленом станет да за горло давит; проснется — а она в 
углу стоит да кулаком грозит. Страшно и жутко! Поневоле за чарку возьмешься. 
Умер Антип от запою; отнесли его на погост
[323]
, девчонок на барщину взяли, а добро и казну по рукам растащили.





№436