№394
[186]



Старуха сварила во щах гуся. Приходит к ней на квартиру солдат... «А что, 
служивый, — спрашивает старуха, — не бывал ли ты в городе Горшанске, не знавал 
ли там Гагатея Гагатеевича?» — «Как не знать! Только теперь его там нету: 
Гагатей Гагатеевич вышел оттудова в город Кошелянск
[187]
, в село Заплечанское, а наместо его в город Горшанск приехал Плетухан 
Плетуханович, сын Ковырялкин
[188]
». Тут ударили сбор; солдат простился с старухою и пошел в поход. Идет с 
товарищами, глядь — лежит на дороге зуб от бороны; поднял его и спрятал в 
карман.

Пришли в другую деревню. Досталось нашему солдату опять к глупой бабе на 
квартиру. Сел обедать, вынул зуб, что дорогой нашел, и ну мешать щи. Подает ему 
хозяйка солонку: «На, посоли, служивый!» — «Не надо мне твоей соли! Я вот этим 
зубом помешаю — все одно что солью посыпал!» (А уж он давно посолил щи своей 
солью). «Вишь, диво какое, — думает хозяйка, — с таким добром и соли покупать 
не надо!» Попробовали щи — как есть солоны! «Не продашь ли зуб?» — «Купи». — «А 
что возьмешь?» — «Рубль серебра да двадцать аршин холста». На том и поладили. 
«Вот тебе зуб, — говорит солдат, — как станешь щи мешать, приговаривай: 
шуны?-буны?, будьте щи солоны?! Муж приедет, будут шлепанцы-хлопанцы». Взял 
рубль денег да кусок холста и пошел куда надо.
После того воротился мужик домой и спросил обедать. Налила ему баба щей, а соли 
не дает. «Что ж ты, про соль позабыла?» — «Нет, хозяин! У меня теперь есть 
такая штука, что и соли покупать не станем!» Вытащила зуб и зачала мешать в 
миске да приговаривать: «Шуны?-буны?, будьте щи солоны?! Муж приедет, будут 
шлепанцы-хлопанцы!» Мужик попробовал щи — совсем без соли. «А что дала за эту 
штуку?» — «Рубль серебра да двадцать аршин холста». Схватил ее муж за косу и 
пошел таскать: «Вот тебе шлепанцы, вот тебе хлопанцы!»




Мертвое тело




№395
[189]


В некоем царстве, не в нашем государстве жила старушка-вдова; у ней было два 
сына умных, а третий дурак. Стала мать помирать, стала имение отказывать — кому 
что, и просит умных: «Не обделите, сынки, дурака; было бы всем поровну!» Вот 
старуха померла, умные братья разделили все имение меж собой, а дураку ничего 
не дали. Дурак схватил покойницу со стола и потащил на чердак. «Что ты, дурак! 
— закричали на него братья. — Куда поволок?» А дурак в ответ: «Вы двое все 
добро себе забрали; мне одна матушка осталась!» Втащил наверх и принялся 
кричать во все горло: «Люди добрые, поглядите — матушку убили!» Братья видят — 
худо дело! — и говорят ему: «Дурак, не кричи! Вот тебе сто рублев; вот тебе 
лошадь!»
Дурак взял деньги, запряг лошадь, посадил старуху на дровни и повез ее, словно 
живую, на большую дорогу. Скачет навстречу ему барин, колокольчик под дугой так 
и заливается: дурак с дороги не сворачивает. «Эй ты, олух, вороти в сторону!» — 
кричит барин. «Сам вороти!» — отвечает дурак. Барин осерчал, заругался, не 
велел сворачивать, наскакал на дровни и опрокинул набок; старуха упала, а дурак 
завопил: «Караул, караул! Барин матушку до смерти зашиб!» — «Молчи, дуралей, 
вот тебе сто рублев». — «Давай триста». — «Черт с тобой! Бери триста, только 
кричать перестань». Дурак взял с барина деньги, положил старуху на дровни и 
поехал в ближнее село; пробрался задами к попу на двор, залез в погреб, видит — 
стоят на льду кринки с молоком. Он сейчас поснимал с них покрышки, приволок 
свою старуху и усадил возле на солому; в левую руку дал ей кувшин, в правую — 
ложку, а сам за кадку спрятался.
Немного погодя пошла на погреб попадья; глядь — незнамо чья старуха сметану с 
кринок сымает да в кувшин собирает; попадья ухватила палку, как треснет ее по 
голове — старуха свалилась, а дурак выскочил и давай кричать: «Батюшки-светы, 
караул! Попадья матушку убила!» Прибежал поп: «Молчи, — говорит, — я тебе сто 
рублев заплачу и мать даром схороню». — «Неси деньги!» Поп заплатил дураку сто 
рублев и похоронил старуху. Дурак воротился домой с деньгами; братья 
спрашивают: «Куда мать девал?» — «Продал, вот и денежки». Завидно стало братьям,