делам обанкрутился, так что у него не осталось ничего из пожитков; всё описали 
и обобрали. Нечего было делать русскому купцу — остался гол как сокол; пошел к 
своему приятелю татарину и просит у него взаймы денег. Татарин говорит: «Давай 
поручителя!» — «А кого ж я тебе дам, когда у меня нет никого? Ну да постой, вот 
тебе порука — на церкви животворящий крест!» — «Хорошо, друг! — говорит татарин.
 — Я кресту вашему поверю; для меня все равно, что ваша вера, то и наша». И дал 
русскому купцу пятьдесят тысяч рублей. Русский взял деньги, распростился с 
татарином и отправился опять торговать по разным местам.
Через два года на эти пятьдесят он нажил сто пятьдесят тысяч рублей, и 
случилось ему с товаром плыть по Дунай-реке из одного места в другое; вдруг 
поднялась буря, так и хочет судно потопить. Тут купец и вспомнил, что брал 
деньги и давал в поручители животворящий крест, а долгу не заплатил: так, верно,
 оттого и буря поднялась! Только подумал это, как стала буря утихать. Купец 
взял бочонок, отсчитал пятьдесят тысяч рублей, написал к татарину записку, 
положил ее вместе с деньгами в бочонок и бросил тот бочонок в воду, думая про 
себя: «Когда я давал в поручители крест, так он и доставит!»
Бочонок тотчас же на дно пошел; все так и думали, что деньги потеряются. Что же 
сталося? Жила у татарина русская стряпка. Вот однажды
случилось ей идти на? реку за водой; приходит и видит — плавает бочонок; 
побрела по воде и давай его хватать — не тут-то было! Она к бочонку, а бочонок 
от нее; она от бочонка к берегу, а бочонок за ней плывет. Так она билась-билась 
немалое время, пошла домой и рассказала про то своему хозяину. Он сначала было 
ей не поверил, а потом сам решился идти на? реку и посмотреть, что за бочонок 
такой там плавает. Приходит туда — бочонок, точно, плавает, и недалеко от 
берега. Татарин снял с себя одежду, зашел в воду, и только что побрел, как 
бочонок сам к нему подплывает; взял татарин бочонок, принес домой и раскупорил; 
заглянул, а в бочонке деньги лежат, наверху денег записка виднеется. Взял он — 
прочитал записку, а в ней вот что говорилось: «Любезный друг! Возвращаю тебе 
пятьдесят тысяч рублей, которые когда у тебя занимал, то давал тебе в 
поручители животворящий крест».
Татарин прочитал и удивился силе животворящего креста; пересчитал деньги: все 
ли налицо? Деньги оказались все сполна. Меж тем русский купец, поторговавши лет 
с пяток, нажил порядочный капиталец; приезжает в свое место и, думая, что 
бочонок его пропал, за первый долг поставил рассчитаться с татарином; приходит 
он к нему и отдает занятые деньги. Тогда татарин рассказал купцу все, что было, 
и как он поймал на реке бочонок с деньгами и с запиской; показал ему эту 
записку и спросил: «Точно ли это твоей руки?» Тот отвечал: «Точно, моей». Все 
подивились чудному явлению, и татарин сказал: «Так мне, брат, не нужно с тебя 
других денег получать; неси-ка их назад». Русский купец отслужил богу 
благодарственный молебен; а татарин на другой же день крестился со всем своим 
семейством. Русский купец был у него крестным отцом, а стряпка — крестною 
матерью. После того жили они оба долго и счастливо; прожили до глубокой 
старости и скончались в мире.




Об отце Николае




№451
[350]


В одном городе был вороватый человек, и наделал уже много бед. Однажды 
случилось ему обокрасть богатого человека; дело это подметили и послали за ним 
погоню. Долго он бежал лесом, а впереди того леса была чистая степь верст по 
крайней мере на десять. Как пробежал весь лес, остановился и не знает, что ему 
делать. Если бежать по степи, то сейчас поймают, потому что версты на две все 
видно, а погоня, слышит, уже близко. Тогда-то он начал молиться: «Господи! 
Прости мою душу грешную; батюшка отец Николай, сокрой меня — я тебе гривенную 
свечку поставлю».
Вдруг ниоткуда взялся — предстал человек пожилых лет и спрашивает вора: «Что ты 
теперь говорил?» Вор отвечает: «Вот что я говорил:
«Батюшка отец Николай, сокрой меня в этой глуши». И обещался ему свечу 
поставить». Тут он покаялся старичку в своем грехе. Старик ему сказал: «Если 
хочешь, полезай в это падалище!» А тут неподалеку лежала падаль. Нечего было 
делать вору, надо было лезть в падаль, потому что пойману быть не хочется. 
Залез он туда, а старичок в ту же минуту невидим стал. Тот старичок был сам 
отец Николай.
Вот приближается погоня; выехали люди на степь, отъехали с полверсты — никого 
не видать, и воротились обратно; а вор лежит в падалище, еле дышит — такой 
гнилой дух! Когда проехала погоня мимо, он вылез оттуда и видит опять того же 
старичка — стоит неподалечку да сбирает воск. Вор подходит к нему, благодарит 
за избавление; тогда старичок снова спросил: «А что ты обещал отцу Николаю, 
когда искал убежища?» Вор отвечает: «Я обещался сменить гривенную свечу». — 
«То-то и есть! Как тебе было душно лежать в падалище, так и отцу Николаю было 
бы душно от твоей свечи». И дал ему старичок наставление: «Никогда не проси