Утром пошла Иванова сестра за водой, увидала в воде Василису Премудрую и 
говорит: «Какая я хорошая, какая я пригожая! Не мне носить воду!» Бросила ведра 
и воротилась домой. Потом пошла другая сестра: «Ах, я еще лучше; да понесу я 
воду!» И эта бросила ведра. Пошла за водой мать, только почерпнула ведра, а 
Василиса кричит с дерева: «Здорово, тетушка! Возьми меня к себе погреться». Она 
взяла ее к себе в дом. Стала хозяйка пироги в печку сажать; Василиса Премудрая 
и говорит: «Тетушка, дай мне теста». Хозяйка не отказала; Василиса Премудрая 
взяла да в это тесто пустила из своего пальчика крови, сделала пирожок и дала 
посадить в печь. Пирожок Василисы Премудрой вышел так хорош, так пригож, просто 
чудо! Хозяйка просит у Василисы Премудрой пирожок на княжий стол
[192]
; она и отдала ей.

Подали его на княжий стол, отрезали кусок — оттуда вылетел голубь; потом еще 
отрезали — вылетела голубка; голубь сел на окне, голубка села на печном столбе. 
Голубь заворковал, а голубка говорит ему: «Воркуй, воркуй, голубок! Не забудь 
ты свою голубку, как Иван купецкий сын свою позабыл!» Немножко погодя голубь 
опять заворковал, а голубка говорит: «Воркуй, воркуй, голубок! Не забудь ты 
свою голубку, как Иван купецкий сын свою позабыл!» Иван купецкий сын услышал то 
воркованье, вскочил из-за стола и сказал отцу с матерью: «Не эта моя суженая, а 
вот моя жена Василиса Премудрая». Взял ее за себя и стал с нею жить-поживать, 
добра наживать.




№226
[193]


Жил-был охотник, ходил-бродил в лесах целые дни. Раз как-то и заплутался, и 
пристигла его темная-темная ночь, да такая холодная, что зубом на зуб не 
попадешь! Утомился, прозяб бедняга и не придумает, где и как ему ночь провести. 
Вдруг усмотрел — недалеко в стороне огонек светится; пошел на огонь и видит — у 
зажженного костра чернец сидит. А то не чернец был, а был сам нечистый. 
«Позволь, отче, погреться!» — просит охотник. «Если хочешь погреться, — 
отвечает черт, — то отдай мне то, чего дома не знаешь». Охотник согласился, а 
того не ведает, что ему бог сына даровал. Заснул у костра, а наутро воротился 
домой.
Вот как подрос у него сын — этак лет десять сравнялось — и стал собою писаный 
красавец, то отец, глядя на него, не мог удержаться, чтоб не заплакать. 
«Батюшка! О чем плачешь?» — спрашивает сын. «Смотрю на тебя, что ты на беду 
зародился, и плачу». И рассказал ему, как у него с чертом было условлено. «Ну 
что ж? Ведь этого назад не воротишь! — сказал сын. — Пойду-ка я к нечистому».
Отец его благословил, и пошел он из дому. Шел-шел и очутился возле большого 
озера. Вдруг озеро разделилось на две стороны — промеж вод открылась сухая 
дорога. Мальчик отправился этой дорогою и пришел в самую глубь — к черту. А 
отец его с той самой поры, как отпустил сына, со великого горя зачал шибко, без 
просыпу пьянствовать; так с перепою и помер; поп его и хоронить не стал, а 
закопали его грешное тело на распутье. И попался этот опойца к тому же самому 
черту в работу; да еще было у черта двенадцать заклятых девушек — все на одно 
лицо, волос в волос, голос в голос; одна из них — такая мудрая, что мудрей 
самого нечистого! Черт заставляет мальчика выбирать невесту и женит его на 
мудрой де?вице, потом призывает его и приказывает: «Вот тебе первая служба: 
вставай завтра рано и гони моих кобылиц на луг, да смотри — ни одной не 
истеряй; не то голова долой!»
Добрый мо?лодец только выгнал кобылиц за ворота, как они, задрав хвосты, 
разбежались в разные стороны и с глаз пропали. Сидит он да плачет, а время уж к 
вечеру идет. «Ну, — думает, — загубил свою голову!» А тут вышла на зеленый луг 
его молодая жена. «Не тужи!» — говорит. — Я твоему горю пособлю». Крикнула 
громким голосом — и налетело видимо-невидимо оводов и слепней, словно туча 
нашла. Приказывает она: «Полетайте-ка в разные стороны да гоните сюда кобылиц!» 
Бросились слепни и оводы на тех кобылиц, так и обсыпали! Кусают да горячую 
кровь пьют; и вот так-то в короткое время всех их к пастуху собрали. Погнал 
пастух кобылиц домой, а слепни да оводы следом за ними летят, ни одной не дают 
от стада отбиться.
Задал нечистый доброму мо?лодцу иную задачу. «Есть, — говорит, — у меня на 
конюшне кобыла — тридцать лет как не езжена; завтра ж объезди ее». Рассказал 
мо?лодец про ту задачу своей жене, а она ему: «Знаю я — то будет не простая 
кобыла, а сама чертова жена!» И научила его, чтобы всякая сбруя конская — узда 
и подпруги — были острыми гвоздями утыканы, да велела взять с собой три 
железных прута. Мо?лодец послушался, подходит поутру к кобылице, а она словно 
лютый змей рвется — подступить не дает. Накинул на нее узду, закрепил подпруги, 
и вошли острые гвозди глубоко ей и в морду и в тело; сел на кобылицу, поскакал 
и давай ее по бокам угощать железными прутьями. Уж она носила-носила его и по 
мхам, и по болотам, и по крутым ярам, да пришлось смириться: такая кроткая 
стала, хоть ребенок поезжай!
Воротился мо?лодец домой, а черт приказывает ему третью задачу: «Прилетает сюда 
по вечерам трехглавый змей и моих голубей поедает, так ты его так проучи, чтоб 
вперед не показывался!» Говорит мо?лодцу мудрая жена: «Тот змей — сам нечистый