дурака: «Поди, дурак, посиди за меня ночку; что хочешь возьми». — «Да, поди! 
Там мертвецы прыгают...» — «Поди; красные сапоги тебе куплю». Дурак не мог 
отговориться, пошел другую ночку сидеть. Сидит на могилке, вдруг земля 
раскрывается, выходит его отец и спрашивает: «Кто сидит?» — «Я батюшка, — 
дурак». — «Сиди, мое дитятко, господь с тобою!»
На третью ночь надо среднему брату идти, то он просит дурака: «Сделай милость, 
поди посиди за меня; что хочешь возьми!» — «Да, поди! Первая ночь страшна была, 
а другая еще страшнее: мертвецы кричат, дерутся, а меня лихорадка трясет!» — 
«Поди; красную шапку тебе куплю». Нечего делать, пошел дурак и на третью ночь. 
Сидит на могилке, вдруг земля раскрывается, выходит его батюшка и спрашивает: 
«Кто сидит?» — «Я — дурак». — «Сиди, мое дитятко, господь с тобою! Вот тебе от 
меня великое благословение». И дает ему три конских волоса. Дурак вышел в 
заповедные луга, прижег-припалил три волоса и крикнул зычным голосом: 
«Сивка-бурка, вещая каурка, батюшкино благословение! Стань передо мной, как 
лист перед травой». Бежит сивка-бурка, вещая каурка, изо рту полымя пышет, из 
ушей дым столбом валит; стал конь перед ним, как лист перед травой. Дурак в 
левое ушко влез — напился-наелся; в правое влез — в цветно платье нарядился и 
сделался такой молодец — ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать.
Поутру царь клич кличет: «Кто в третьем этаже мою дочь Милолику-царевну с 
разлету на коне поцелует, за того отдам ее замуж». Старшие братья сбираются 
смотреть, зовут с собой дурака: «Пойдем, дурак, с нами!» — «Нет, не хочу; я 
пойду в поле, возьму кузов да набью галок — и то собакам корм!» Вышел в чистое 
поле, припалил три конские волоса и закричал: «Сивка-бурка, вещая каурка, 
батюшкино благословение! Стань передо мной, как лист перед травой». Бежит 
сивка-бурка, вещая каурка, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит; 
стал конь перед ним, как лист перед травой. Дурак в левое ушко влез — 
напился-наелся; в правое влез — в цветно платье нарядился: сделался такой 
молодец, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать. Сел верхом, рукой 
махнул, ногой толкнул и понесся; его конь бежит, земля дрожит; горы, долы 
хвостом застилает, пни, колоды промеж ног пускает. Через один этаж перескакал, 
через два — нет, и уехал назад.
Братья приходят домой, дурак на полатях лежит; говорят ему: «Ах, дурак! Что ты 
не пошел с нами? Какой там молодец приезжал — ни вздумать, ни взгадать, ни 
пером написать!» — «Не я ли, дурак?» — «Да где тебе такого коня достать! Утри 
прежде под носом-то!» На другое утро старшие братья сбираются к царю смотреть, 
зовут с собой дурака: «Пойдем, дурак, с нами; вчера приезжал хорош молодец, 
нынче еще лучше приедет!» — «Нет, не хочу; я пойду в поле, возьму кузов, набью 
галок и принесу — и то собакам корм!» Вышел в чистое поле, припалил конские 
волосы: «Сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой». 
Сивка-бурка бежит, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит; стал конь 
перед ним, как лист перед травой. Дурак в левое ушко влез — напился-наелся; в 
правое влез — в цветно платье нарядился, сделался такой молодец — ни вздумать, 
ни взгадать, ни пером написать. Сел верхом, рукой махнул, ногой толкнул, через 
два этажа перескакал, через третий — нет; воротился назад, пустил своего коня в 
зеленые заповедные луга, а сам пришел домой, лег на печи.
Братья приходят: «Ах, дурак, что ты не пошел с нами? Вчера приезжал хорош 
молодец, а нынче еще лучше; и где эта красота родилась?» —
«Да не я ли, дурак, был?» — «Эх, дурак дурацкое и говорит! Где тебе этакой 
красоты достать, где тебе этакого коня взять? Знай на печи лежи...» — «Ну, не я,
 так авось завтра узнаете». На третье утро сбираются умные братья к царю 
смотреть: «Пойдем, дурак, с нами; нынче он ее поцелует». — «Нет, не хочу; я в 
поле пойду, кузов возьму, набью галок, домой принесу — и то собакам корм!» 
Вышел в чистое поле, припалил конские волосы и закричал громким голосом: 
«Сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой». 
Сивка-бурка бежит, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит; стал конь 
перед ним, как лист перед травой. Дурак в левое ушко влез — напился-наелся; в 
правое ушко влез — в цветно платье нарядился и сделался такой молодец — ни 
вздумать, ни взгадать, ни пером написать. Сел верхом, рукой махнул, ногой 
толкнул, через все три этажа перескакал, царскую дочь в уста поцеловал, а она 
его золотым перстнем ударила в лоб.
Воротился дурак назад, пустил своего доброго коня в заповедные луга, а сам 
пришел домой, завязал голову платком, лег на полати. Братья приходят: «Ах, 
дурак! Те два раза молодцы приезжали, а нынче еще лучше; и где этакая красота 
родилась?» — «Да не я ли, дурак, был?» — «Ну, дурак, дурацкое и орет! Где тебе 
этакой красоты достать?» Дурак развязал платок, всю избу осветил. Спрашивают 
его братья: «Где ты этакой красоты доставал?» — «Где бы ни было, да достал! А 
вы всё не верили; вот вам и дурак!»
На другой день царь делает пир на весь православный мир, приказал сзывать во 
дворец и бояр, и князей, и простых людей, и богатых и нищих, и старых и малых: 
царевна-де станет выбирать своего нареченного жениха. Умные братья сбираются к 
царю на обед; дурак завязал голову тряпицею и говорит им: «Теперь хоть не 
зовите меня, я и сам пойду». Пришел дурак в царские чертоги и забился за печку. 
Вот царевна обносит всех вином, жениха выбирает, а царь за ней следом ходит. 
Всех обнесла, глянула за печку и увидала дурака; у него голова тряпицей 
завязана, по лицу слюни да сопли текут. Вывела его Милолика-царевна, утерла 
платком, поцеловала и говорит: «Государь батюшка! Вот мой суженый». Видит царь, 
что жених нашелся; хоть дурак, а делать нечего — царское слово закон! И сейчас 
же приказал обвенчать их. У царя известное дело — ни пиво варить, ни вино 
курить; живо свадьбу справили.