посадила в ступу и поскакала по кустам, по лесам, по оврагам, борзо погоняет 
ступу пехтилем.

Тут Филюшка, опомнившись, начал кричать: «Козел, Баран! Бежите скорей! Меня яга 
утащила за те горы за крутые, за те леса за темные, за те степи за гусиновые». 
Козел и Баран отдыхали тогда; один лежал на земле, вот ему и слышится — кричит 
кто-то. «Прислонись-ка ты к земле!» — говорит лежачий сидячему. «Ой, это кричит 
наш Филюшка!» Пустились они бежать, бежали-бежали и догнали ягу-буру, отбили 
Филюшку и привезли к дедушке, а дедушка с ума по нем сошел! Вот приказали они 
дедушке смотреть за Филюшкой, а сами ушли. Филюшка по прежней уловке опять 
залез на яблонь; только залез, а яга-бура опять перед ним и дает ему яблочко. 
«Нет, не обманешь меня, злодейка!» — сказал Филюшка. «Да ты, Филюшка, хоть 
поймай у меня яблочко; я тебе брошу». — «Хорошо, кидай!» Яга нарочно кинула ему 
яблочко пониже; он потянулся за яблочком, хотел было схватить — вдруг хвать его 
за руку яга-бура и помчала без памяти опять по горам, по долам и по темным 
лесам; притащила его в свой дом, вымыла, вы?холила и посадила в коник.

Вот поутру собирается яга идти в лес и приказывает своей дочери: «Ну, дочка моя,
 истопи печь жарко-на?жарко и зажарь мне Чуфиль-Филюшку к ужоткому
[419]
!» — а сама ушла на добычу. Дочь истопила жарко печку, взяла связала Филюшку и 
положила на лопату, и только хочет пихнуть его в печку — он упрет да и упрет в 
чело ногами. «Ты не так, Филюшка!» — сказала дочь яги-бурой. «Да как же? — 
говорит Филюшка. — Я не умею». — «Вот как, пусти-ка, я тебя научу!» — и легла 
на лопату, как надо, а Чуфиль-Филюшка был малый не промах: как вдруг сунет ее в 
печь и закрыл заслоном крепко-накрепко.


Прошло не больше как часа два-три, Филюшка учуял, что запахло жареным, отслонил 
заслонку и вынул дочь яги-бурой изжаренную, помазал ее маслом, прикрыл на 
сковороде полотенцем и положил в коник; а сам ушел на потолок да взял с собою 
будничный пехтиль и ступу яги-бурой. Вот перед вечером приходит яга-бура, прямо 
сунулась в коник и вытащила жаркое; поела все, собрала все кости, разложила их 
на земле рядом и начала по ним кататься, а про дочь и не встрянётся
[420]
— думает, что она в другой избе шерсть прядет. Вот яга, катаючись, 
приговаривает: «Любезная моя дочь! Выйди ко мне и покатайся со мною на 
Филюшкиных косточках!» А Филюшка с потолка кричит: «Покатайся, мать, поваляйся, 
мать, на дочерниных косточках!» — «А, ты там, разбойник? Постой же, я тебе 
задам!» — заскрипела зубами, застучала ногами и лезет на потолок. Чуфилюшка не 
испугался, схватил пехтиль и со всего маху ударил ее по? лбу: яга лишь брыкнула 
наземь.

Тут Филюшка залез на крышу; увидал, что летят гуси, он и кричит им: «Дайте мне 
по перышку, я сделаю себе крылышки». Они дали ему по перышку; он и полетел 
домой. А до?ма его уж давным-давно за упокой поминают; потом, как увидали его, 
все несказанно обрадовались и вместо упокойной затеяли превеселую гульбу и 
стали себе жить-поживать да больше добра наживать.




Ивашко и ведьма




№108
[421]


Жил себе дед да баба, у них был один сыночек Ивашечко; они его так-то уж любили,
 что и сказать нельзя! Вот просит Ивашечко у отца и матери: «Пустите меня, я 
поеду рыбку ловить». — «Куда тебе! Ты еще мал, пожалуй, утонешь, чего доброго!» 
— «Нет, не утону; я буду вам рыбку ловить: пустите!» Баба надела на него белую 
рубашечку, красным поясом подпоясала и отпустила Ивашечка.
Вот он сел в лодку и говорит:


Чо?вник, чо?вник, плыви дальшенько!
Чо?вник, чо?вник, плыви дальшенько!


Челнок поплыл далеко-далеко, а Ивашко стал ловить рыбку. Прошло мало ли, много 
ли времени, притащилась баба на? берег и зовет своего сынка:


Ивашечко, Ивашечко, мой сыночек!
Приплынь, приплынь на бережочек;
Я тебе есть и пить принесла.