Конец судного дела. Судьи слушали судного дела и приговорили: Леща с товарищи 
оправить, а Ерша обвинить. И выдали истцу Лещу того Ерша головою и велели 
казнить торговою казнию — бити кнутом и после кнута повесить в жаркие дни 
против солнца за его воровство и за ябедничество. А у судного дела сидели люди 
добрые: дьяк был Сом с большим усом, а доводчик Карась, а список с судного дела 
писал Вьюн, а печатал Рак своей заднею клешнею, а у печати сидел Вандыш
[295]
переславский. Да на того же Ерша выдали правую грамоту, где его застанут в 
своих вотчинах, тут его без суда казнить.

Речет Ерш судьям: «Господа судьи! Судили вы не по правде, судили по мзде. Леща 
с товарищи оправили, а меня обвинили». Плюнул Ерш судьям в глаза и скочил в 
хворост: только того Ерша и видели.




Байка о щуке зубастой




№81
[296]


В ночь на Иванов день родилась щука в Шексне, да такая зубастая, что боже 
упаси! Лещи, окуни, ерши — все собрались глазеть на нее и дивовались такому 
чуду. Вода той порой в Шексне всколыхалася; шел паром через реку, да чуть не 
затопился, а красные девки гуляли по берегу, да все порассыпались. Экая щука 
родилась зубастая! И стала она расти не по дням, а по часам: что день, то на 
вершок прибавится; и стала щука зубастая в Шексне похаживать да лещей, окуней 
полавливать: издали увидит леща, да и хвать его зубами — леща как не бывало, 
только косточки хрустят на зубах у щуки зубастой.

Экая оказия случилась в Шексне! Что делать лещам да окуням? Тошно приходит: 
щука всех приест, прикорнает
[297]
. Собралась вся мелкая рыбица, и стали думу думать, как перевести щуку зубастую 
да такую торовастую. На совет пришел и Ерш Ершович и так наскоро взголцыл
[298]
: «Полноте думу думать да голову ломать, полноте мозг портить; а вот послушайте,
 что я буду баять. Тошно нам всем тепере в Шексне; щука зубастая проходу не 
дает, всякую рыбу на зуб берет! Не житье нам в Шексне, переберемтесь-ка лучше в 
мелкие речки жить — в Сизму, Коному да Славенку; там нас никто не тронет, и 
будем жить припеваючи да деток наживаючи».

И поднялись все ерши, лещи, окуни из Шексны в мелкие речки Сизму, Коному да 
Славенку. По дороге, как шли, хитрый рыбарь многих из ихней братьи изловил на 
удочку и сварил забубенную ушицу, да тем, кажись, и заговелся. С тех пор в 
Шексне совсем мало стало мелкой рыбицы. Закинет рыбарь удочку в воду, да ничего 
не вытащит; когда-некогда попадется стерлядка, да тем и ловле шабаш! Вот вам и 
вся байка о щуке зубастой да такой торовастой. Много наделала плутовка хлопот в 
Шексне, да после и сама несдобровала; как не стало мелкой рыбицы, пошла хватать 
червячков и попалась сама на крючок. Рыбарь сварил уху, хлебал да хвалил: такая 
была жирная! Я там был, вместе уху хлебал, по усу текло, в рот не попало.




Терем мухи




№82
[299]



Построила муха терем; пришла вошь-поползуха: «Кто, кто, кто в терему? Кто, кто, 
кто в высоко?м?» — «Муха-горюха; а ты кто?» — «Я вошь-поползуха». Пришла 
блоха-попрядуха
[300]
: «Кто, кто, кто в терему? Кто, кто, кто в высоко?м?» — «Я, муха-горюха, да 
вошь-поползуха». Пришел комар долгоногий: «Кто, кто, кто в терему? Кто, кто, 
кто в высоко?м?» — «Я, муха-горюха, я, вошь-поползуха, я, блоха-попрядуха». 
Пришла мышечка-тютюрю?шечка: «Кто, кто, кто в терему? Кто, кто, кто в 
высоко?м?» — «Я, муха-горюха, я, вошь-поползуха, я, блоха-попрядуха, я комар 
долгоногий».