, — он прогнал меня со двора, и вот плетусь я, куда глаза глядят. Да, старая 
хлеб-соль забывается!» — «Ну, видишь, моя правда!» Мужик еще пуще опечалился и 
упросил бирюка обождать до третьей встречи: «А там делай как знаешь, коли 
хлеба-соли моей не попомнишь».

В третий раз повстречалась им лиса. Мужик повторил ей свой вопрос. Лиса стала 
спорить: «Да как это можно, чтобы бирюк, этакая большая туша, мог поместиться в 
этаком малом мешке?» И бирюк и мужик побожились, что это истинная правда; но 
лиса все-таки не верила и сказала: «А ну-ка, мужичок, покажь, как ты сажал его 
в мешок-то!» Мужик расставил мешок, а бирюк всунул туда голову. Лиса закричала: 
«Да разве ты одну голову прятал в мешок?» Бирюк влез совсем. «Ну-ка, мужичок, — 
продолжала лиса, — покажи, как ты его завязывал?» Мужик завязал. «Ну-ка, 
мужичок, как ты в поле хлеб-то молотил?» Мужик начал молотить цепом по мешку. 
«Ну-ка, мужичок, как ты отворачивал?» Мужик стал отворачивать да задел лису по 
голове и убил ее до смерти, приговаривая: «Старая хлеб-соль забывается!»




Овца, лиса и волк




№28
[135]


У крестьянина из гурта бежала овца. Навстречу ей попалась лиса и спрашивает: 
«Куда тебя, кумушка, бог несет?» — «О-их, кума! Была я у мужика в гурте, да 
житья мне не стало: где баран сдурит, а все я, овца, виновата! Вот и вздумала 
уйти куды глаза глядят». — «И я тоже! — отвечала лиса. — Где муж мой курочку 
словит, а все я, лиса, виновата. Побежим-ка вместе». Чрез несколько времени 
повстречался им бирюк. «Здорово, кума!» — «Здравствуй!» — говорит лиса. «Далече 
ли бредешь?» Она в ответ: «Куда глаза глядят!» — да как рассказала про свое 
горе, бирюк молвил: «И я также! Где волчица зарежет ягненка, а все я, бирюк, 
виноват. Пойдемте-ка вместе».
Пошли. Дорогою бирюк и говорит овце: «А что, овца, ведь на тебе тулуп-то мой?» 
Лиса услышала и подхватила: «Взаправду, кум, твой?» — «Верно, мой!» — 
«Побожишься?» — «Побожусь!» — «К присяге пойдешь?» — «Пойду». — «Ну, иди, целуй 
присягу». Тут лиса сметила, что мужики на тропинке поставили капкан; она 
привела бирюка к самому капкану и говорит: «Ну, вот здесь целуй!» Только что 
сунулся бирюк сдуру — а капкан щелкнул и ухватил его за морду. Лиса с овцой 
тотчас убежали от него подобру-поздорову.




Звери в яме




№29
[136]


Шла свинья в Питер богу молиться. Попадается ей волк навстречу: «Свинья, свинья,
 куда идешь?» — «В Питер, богу молиться». — «Возьми и меня». — «Пойдем, 
куманек!» Шли-шли, попадается лиса навстречу: «Свинья, свинья, куда идешь?» — 
«В Питер, богу молиться». — «Возьми и меня». — «Иди, кума!» Шли они, шли, 
попадается им заяц: «Свинья, свинья, куда идешь?» — «В Питер, богу молиться». — 
«Возьми и меня с собой». — «Ступай, косой!» Потом выпросилась еще белка, и вот 
они шли-шли... Глядь — на дороге яма глубокая и широкая; свинья прыгнула и 
попала в яму, а за ней и волк, и лиса, и заяц, и белка.
Долго они сидели, сильно проголодались — есть-то нечего. Лиса и придумала: 
«Давайте, — говорит, — тянуть: кто всех тоньше запоет, того и скушаем». Волк 
затянул толстым голосом: «О-о-о!» Свинья немного помягче: «У-у-у!» Лиса и того 
мягче: «Э-э-э!», а заяц с белкою тонким голоском: «И-и-и!» Тотчас разорвали 
звери зайца да белку и съели со всеми косточками. На другой день лиса опять 
говорит: «Кто толще всех запоет, того и скушаем». Волк всех толще затянул: 
«О-о-о!», ну, его и съели.
Лиса мясо скушала, а кишочки под себя спрятала. Дня через три сидит да ест себе 
кишочки; свинья и спрашивает: «Что ты, кума, кушаешь? Дай-ка мне». — «Эх, 
свинья! Ведь я свои кишочки таскаю; разорви и ты свое брюхо, таскай кишочки и 
закусывай». Свинья то и сделала, разорвала свое брюхо и досталась лисе на обед. 
Осталась лиса одна-одинехонька в яме; вылезла ль она оттудова или и теперь там 
сидит, право, не ведаю.