[61]
: «Поди, лиса!» — «Волченёк-голубок! Пусти хоть на крылечко». — «Поди, лиса!» — 
«Волченёк-голубок! Пусти хоть в избу» . — «Поди, лиса!» — «Волченёк-голубок! 
Пусти хоть на приступочек». — «Поди, лиса!» — «Волченёк-голубок! Пусти на 
печку». — «Поди, лиса!»


Вот лиса на печке лежит да хвостом вертит; совсем бы она, да вишь трои сутки не 
едала: как узнать, где у волка хлеб? И ну искать; искала-искала, да и нашла на 
избице у волка лукошко толокна да кринку масла, а сама опять на печку. Стук, 
стук, стук! А волк: «Лиса, кто-то стукается?» Лиса в ответ: «Волченёк-голубок! 
Тебя в ку?мы зовут, а меня в кумушки». — «Поди, лиса, а мне лихо
[62]
». А лиса тому и рада: с печки скок да на избицу скок, а там масла лизнет, 
толоконца лизнет, лизала-лизала, да все и сзобала
[63]
; с избицы скок да на печку скок, и лежит, как ни в чем не бывала.

Волк спал-спал, да есть захотел и на избицу побрел. «Ахти беда! — волк завопил. 
— Ахти беда! Кто масло съел, толокно сзобал?» А лиса: «Волченёк-голубок! На 
меня не подумай». — «Полно ты, кума! Кто подумает на тебя!» И тем дело решили, 
а голода не заморили.
«Поди, кума, на Русь, — говорит волк лисе, — что найдешь, то и тащи, а не то с 
голоду умрем». А лиса ни слова в ответ и шмыг на Русь.
Выбежала на дорогу, видит — едет с сельдями мужик, прикинулась и легла поперек 
дороги, как умерла. Наехал мужик на лису. «Ай, — говорит, — лисица! Что за 
шерсть, что за хвост!» А сам лису в воз. Лиса тому и рада: и ну рыть сельди, 
дорылась до дна и ну грызть рогозу, перегрызла рогозу и ну грызть дно у саней, 
перегрызла и дно; сельди все в дыру пропустила и сама ускочила.
Мужик уже спал и ничего не знал; а лиса сельди собрала и к волку в избу 
принесла. «На, — говорит, — волченёк-голубок! Ешь, веселись, ни об чем не 
тужи!» Волк не может и надивоваться ухватке своей кумы: «Да как ты, кума, 
сельди-то имала?» — «Ой ты, куманек-голубок! Я хвост-то как в прорубь упущу, 
сельдь да две, сельдь да две!» Волка так и забирает попробовать это дело 
неслыханное.

Вот он хлеба каталажку
[64]
наклал и отправился ловить сельдей, как кума его учила. Пришел он к реке, 
упустил в воду хвост, да и держит, а лиса в то ж время молит: «На небе ясни, 
ясни! У волка хвост мерзни, мерзни!» И вот треснул мороз, что у волка хвост 
замерз.


Пришли поповы дочки и волка кичигой
[65]
зашибли, да из шкуры себе шубу сшили! А лиса осталась одна жить, и теперя живет,
 и нас переживет.





№12
[66]


Жили-были куманек да кумушка, волк да лисица. Вздумали они построить себе из 
снегу избушку и жить добром. Вздумано, взгадано и сделано. Не скоро дело 
делается, скоро сказка сказывается. Вот они и построили избушку возле деревушки.
 Куманек кормил свою кумушку телятиною да бараниною, а кума его курочками да 
цыплятами.

Однажды кумушка говорит своему куманьку: «Куманек, пойдем вместе в деревню и 
полакомимся. Я буду сторожить, а ты будешь носить». Вот отправились на охоту, 
пришли в деревню; а в деревне все мужики и бабы на сенокосе, а малы ребятишки в 
горохе. «Ну, кум, теперь нам раздолье; хоть всю деревню шаром покати! Теперь 
своя воля и наша доля». И лиса улизнула в стайку
[67]
и двух кур удушила; пришла и добычу принесла и куму говорит: «Теперь, куманек, 
ты ступай, твоя череда! Я стану сторожить и на все стороны глядить».

Волк пробежал половину деревни, и послышался ему лай собаки, запертой в избе; 
он проскакал деревню и остановился за погребом. Видит, что нет за ним никакой 
погони, что в деревне нет ни шуму, ни гаму, и лиса-кумушка никакой вести ему не 
дает, волк тихохонько отворил погреб, схватил кринку масла и был таков. Пришли 
домой, зажарили добычу, съели и легли отдыхать.

Лисе показалось масло вкусно, захотелось еще полизать и отведать маслица 
голичком