представляется, такая классификационная схема, сравнение текстов по жанрам и 
сюжетам, а главное — чтение самих текстов, помогут читателю получить общее 
представление о фольклоре чукчей, азиатских эскимосов, кереков, коряков и 
ительменов в целом и о локальных особенностях фольклора каждой народности в 
отдельности.
К основным жанрам устного творчества палеоазиатов Чукотки и Камчатки, включая 
азиатских эскимосов, согласно отмеченным выше классификационным схемам 
чукотского и эскимосского фольклора и бытующим видам этого словесного народного 
искусства у коряков и ительменов, можно отнести следующие: 1) мифические (или 
космогонические) предания; 2) волшебно-мифические сказки с подразделами: а) 
волшебно-героические сказки о фантастических похождениях героев по разным мирам 
и их борьбе с враждебными силами, б) сказки о кэле, нынвитах и тунгаках, в) 
сказки о дружественных и брачных союзах человека и животного, г) сказки о 
непокорной дочери, д) сказки о сироте, е) сказки о шаманах; 3) героические 
сказания; 4) исторические предания; 5) сказки о животных; 6) бытовые сказки 
(рассказы); 7) заговоры; 8) песни; 9) загадки (последние отмечены только у 
коряков).
Поскольку в одном и том же произведении, относящемся к ранним видам устного 
художественного творчества (мифические предания, волшебно-мифические сказки, 
сказки о животных), часто объединяется несколько сюжетов различных жанров, то 
отнесение данного произведения к одному из них оказывается часто 
затруднительным. Между тем отмеченные жанры в фольклоре народностей Чукотки и 
Камчатки как в чистом, так и в контаминированном виде существуют, поэтому 
приведенная классификация может оказаться полезной для читателя, хотя она и не 
претендует на какую-либо завершенность.

Мифические предания, как самый ранний вид устного творчества, непосредственно 
отражающего древние мифологические представления палеоазиатов о происхождении 
мира, людей, животных, небесных светил, в чукотско-камчатском фольклоре 
получили повсеместное, распространение. Наиболее яркие образцы космогонических 
мифов впервые были зафиксированы В. Г. Богоразом у чукчей, которые назвали их
тоттом-ваткэн пынылтэ
(«начала творения вести»)
20
.

Фантастические образы, мифические герои в фольклоре палеоазиатов связаны с 
конкретной производственной и духовной жизнью создателей древних мифов. У 
палеоазиатов, как и у других народов, на ранних этапах их исторического 
развития познание явлений природы осуществлялось через бессознательно 
художественную переработку представлений об окружающей действительности. Эти 
художественно обобщенные образы служили целям познания мира и выработки 
рациональных норм поведения человека.
Издревле существовавшие контакты между коренными народностями 
чукотско-камчатского региона, а также сходные стадиально и географически 
условия жизни охотников и оленеводов привели к взаимному усвоению основных 
элементов культуры, в том числе и устного художественного творчества. Главные 
герои мифических преданий у палеоазиатов этого региона оказались общими.
Культурными героями мифических преданий у палеоазиатов выступают птицы, звери, 
люди, а также мифические владыки верхнего мира, моря, ветра и солнца. 
Существенная роль в мироздании отводится всемогущему ворону, которого народная 
фантазия наделила самыми чудесными свойствами, позволяющими ему творить все 
сущее на земле.

В. Г. Богораз отмечал, что мифы о вороне — создателе мира распространены не 
только в чукотском фольклоре, но и в фольклоре индейцев Северной Америки
21
. Мифы об этом сказочном вороне-творце особенно широкое распространение имели 
также у родственных чукчам по языку и культуре коряков и ительменов. Этот же 
вид мифов с древнейших пор бытовал у азиатских, американских и гренландских 
эскимосов. Можно предполагать, что мифические предания и сказки о вороне с 
доисторических времен были распространены и развивались у всех народов 
Северо-Восточной Азии и Северной Америки, не исключая и эскимосов. Эскимосские 
мифы о вороне столь же древни, как и у других народов этого региона. 
Одновременное бытование мифов о вороне у азиатских эскимосов и чукчей 
свидетельствует не о прямом заимствовании, а о весьма длительном и сложном 
культурном взаимодействии этих двух народностей, в результате которого в их 
мировоззрении и художественном творчестве образовалось множество общих 
элементов, возникших на основе взаимной интерференции основных компонентов 
духовной культуры. Между тем сказания о вороне имеют широкое распространение не 
только у азиатских и аляскинских эскимосов, но и у полярных эскимосов 
Гренландии области Туле, до недавнего времени изолированных даже от основного 
населения острова и сохранивших наиболее архаические черты первобытнообщинного 
строя. Е. Холтвед приводит серию текстов о вороне, из которых № 60–64, 74–77
22
имеют, на наш взгляд, явные общеэскимосские и шире — 
североазиатско-американские корни. В этом смысле фольклор (как и язык) 
родственных народностей, не создавших письменных памятников, но изолированных 
территориально тысячелетия тому назад и не имевших во многих случаях в этот 
длительный период непосредственных контактов, может служить надежным объектом