Ута-Саган-батор ко льву, надел на лапы железную цепь, накинул на шею другую, а 
львиную пасть замкнул большим замком. Потом разбудил зверя и привел его на 
поводу к мангатхаю. Привязав льва к коновязи, вошел батор в дом и говорит:
— Принимай свирепого льва, которого я привел, как теленка, на цепочке.
Вышел на крыльцо Ашура-Шара, увидел привязанного к коновязи льва, да так 
перепугался, что ноги подкосились.
— Уведи этого зверя со двора! — закричал Ашура-Шара.
Не стал Ута-Саган-батор отводить льва обратно в тайгу, не стал его отпускать, 
потому что отпущенный лев мог наброситься на самого батора, на своего обидчика. 
Так и остался лев привязанным к коновязи.
А через некоторое время заржал на дворе быстроногий белый конь:
— Выходи скорей, хозяин!
Вышел Ута-Саган-батор на улицу и видит, что быстроногий белый конь шатается во 
все стороны, четыре его копыта подкашиваются, оба глаза его из глазниц 
вываливаются.
— Скорей снимай с меня седло и узду! — говорит верный конь. — Из последних сил 
побреду я домой, чтобы там, на родине, сложить свои кости.
При этих словах у Ута-Саган-батора закапали слезы из чисто-черных глаз, потекли 
слезы из золотисто-черных глаз.
Обняв голову своего коня, зарыдал батор, от чего загудело высокое небо, 
затряслась широкая земля.
— С твоей помощью, — говорит, — побеждал я своих врагов; во всем советовался с 
тобою; откуда мне теперь совета да помощи ждать?
— Не печалься, хозяин! — отвечает быстроногий белый конь. — От хорошей кобылы 
родится новый жеребенок тебе на радость и на подмогу. А меня отпусти. Пора идти 
на родину.
Расседлал Ута-Саган-батор своего коня, разнуздал и отпустил его. Пошел конь 
прямо на запад. Пошел спотыкаясь и пошатываясь: то в куст уткнется, то дерево 
заденет. Долго смотрел Ута-Саган-батор вслед плетущемуся еле-еле коню. И пока 
смотрел — в грудь входили отвердевшие чувства, в ум входили болезненные думы.
Возвратившись в дом, сел батор и голову повесил. Сидит пригорюнившись. Тут 
красавица-дочь Ашура-Шары говорит печальному Ута-Саган-батору:
— Смахни с ресниц своих слезы, не держи на душе тяжелый камень, скажи моему 
отцу: «Заблудший человек на чужбине не уживется, сохатиная лытка в котле не 
поместится. Поеду-ка я домой!» — и проси у него коня золотисто-соловой масти, 
да не забудь меня взять с собой.
На другой день говорит Ута-Саган-батор пятнадцатиго-ловому мангатхаю 
Ашура-Шаре:
— Поеду-ка я домой! Заблудший человек на чужбине не уживется, сохатиная лытка в 
котле не поместится. Дай мне коня золотисто-соловой масти, а не то возьму его 
силой.
Отдал Ашура-Шара коня. Дочь мангатхая тоже стала собираться в дорогу. 
Пятнадцатиголовый Ашура-Шара спрашивает у красавицы-дочери:
— Что с собою возьмешь? Половину ли золота и серебра, половину ли скота моего?
— Не нужно мне ни золота, ни серебра, ни табунов несметных, — отвечает дочь, — 
они только мешать будут в дальней дороге. А дай мне из своих сокровищ одну 
денежку, из табуна одного жеребенка, из стада одного теленка, из отары ягненка 
да козленка.
Отдал пятнадцатиголовый мангатхай Ашура-Шара все, что просила дочь. Через три 
дня после этого Ута-Саган-батор, снарядившись в путь-дорогу, отправился домой 
вместе с девицей-красавицей. Взяла она с собой из денег денежку, из табунов 
жеребенка, из стада теленка, из отары ягненка да козленка. Только тронулись 
отъезжающие в путь-дорогу, как за ягненком да козленком потянулись все отары, 
за теленком все стада, за жеребенком все табуны, а за денежкой все золото и 
серебро пятнадцатиголового мангатхая Ашура-Шары. Остался у него 
один-единственный красно-белый пороз. Вскочил он на пороза и кинулся вдогонку 
за Ута-Саган-батором и своей дочерью. Догнав их на полпути, вымолил мангатхай 
себе столько золота и серебра, столько скота, сколько бы хватило ему на 
пропитание до самой смерти. Получив положенное, отправился Ашура-Шара восвояси, 
а Ута-Саган-батор с девицей-красавицей погнали свой скот дальше, выбирая такие 
горные пади, в которых бы не тесно было несметным табунам, стадам да отарам; 
выбирая такие реки, в которых хватило бы воды лошадям, коровам, баранам да 
козам.
Вот подъехали к высокой горе, у которой пасся на воле белый конь 
Ута-Саган-батора. Вконец ослепнув, ходил он вдоль подножия горы; там головой 
упрется в утес, там о скалу споткнется, а дороги на родину найти не может.
Говорит Ута-Саган-батор девице-красавице:
— Это мой ослепший белый конь бродит без пути, без дороги.
Девица-красавица вынула из тороков стерлядь и говорит батору:
— Выпотроши эту стерлядь, вынь из нее икру, вымажь той икрой глаза и ноги 
быстроногого некогда коня.
Сделал Ута-Саган-батор так, как сказала девица-красавица, и прозрел конь, и 
окрепли его быстрые ноги, и стал он краше прежнего. Обрадовался Ута-Саган-батор,
 золотисто-солового коня в табуны отпустил, а потом переправился со всем скотом 
через горы и говорит девице-красавице:
— Я поеду налегке впереди, а ты с табунами, стадами да отарами следуй за мной 
по тем меткам, которые я буду оставлять на своем пути. На ночлег 
останавливайтесь там, где будет очерчен круг на земле.
Дав такое распоряжение, Ута-Саган-батор ускакал вперед.
А надо сказать, что в то время, когда Ута-Саган-батор отправился воевать с