гудеть своей утробой, восхваляя золотогрудую сороку. Слушая хвалы в свою честь, 
перестала сорока глотать все живое. Начал тогда быстроногий белый конь ходить 
кругами, все ближе и ближе подступая к золотогрудой, все громче восхваляя ее:
— Где бывала, где летала такая большая, такая красивая птица? Почему я раньше 
не видел ее?!
От таких слов совсем сомлела сорока, стала носом клевать, дремать принялась. А 
быстроногий белый конь еще пуще играет да гудит. Тут золотогрудая сорока 
заснула крепким сном. Подъехал к ней батор, отрубил голову, рассек мечом 
сорочье нутро, и вышло оттуда великое множество людей, скота, зверей и птиц. 
Вышли они, благодаря и благословляя Ута-Саган-батора:
— Побеждай своих врагов и в грядущем! Помогай обездоленным на своем богатырском 
пути!
Стали люди расходиться в разные стороны со словами:
— Я подданный царя западной стороны.
— А мне настал черед возвратиться в восточные края.
Звери разбежались по лесам, скот разбрелся по степям, вольные птицы разлетелись 
по поднебесью.
А Ута-Саган-батор сжег разрубленную золотогрудую сороку на костре, оставшийся 
пепел разбросал березовой лопатой на северную сторону, осиновой лопатой — на 
южную.
Расправившись с первой душой пятнадцатиголового Ашура-Шары, отправился 
Ута-Саган-батор за тринадцатью перепелками. Ехал он, ехал и приехал к серому 
перепелиному бугру. Только он приблизился к резному храму, как перепелки 
вылетели из него. Тогда Ута-Саган-батор вызвал сильный дождь. И разразился 
ливень, и посыпался град. А потом такой мороз сделался, что снег пошел, и бычьи 
рога потрескались от холода. Лишь на ладони Ута-Саган-батора сияло лучами 
маленькое солнышко. Раскрыл батор свою ладонь, и тринадцать озябших перепелок 
слетели к нему, чтобы обогреться возле солнышка. Накрыл их батор другой ладонью.
 Десять перепелок раздавил, а три оставил в живых и в карман спрятал.
Осталось Ута-Саган-батору съездить к желтому озеру. Разыскал он озеро, а белый, 
как жир, камень достать со дна не может. Тогда напустил батор такую жару на 
желтое озеро, что вскипели его воды и за три месяца вся вода испарилась. Нашел 
батор белый, как жир, камень, а расколоть его не может, только зря копье да меч 
затупил. Спрашивает Ута-Саган-батор своего коня:
— Как разбить этот камень?
Отвечает быстроногий белый конь:
— Его не разобьешь, не расколешь. Кинь этот камень в вонючее черное озеро. А уж 
я покараулю последнюю душу Ашура-Шары.
Так и сделал Ута-Саган-батор. Вытащил он через семь дней размокший белый камень 
из черных вод, разломил его и вынул серебряного зайца.
Возвратился батор к пятнадцатиголовому мангатхаю Ашура-Шаре и кричит:
— Выходи на улицу!
Вышел мангатхай на крыльцо с повязанной пятнадцатой головой и говорит:
— Не мог я ехать в богатырскую поездку, не могу и сейчас сразиться с тобой, уж 
больно сильно голова болит.
Тут вынул батор из кармана трех перепелок, показал серебряного зайца.
— Твои? — спрашивает.
— Не убивай меня, пощади! — взмолился мангатхай. В это время вышла на крыльцо 
красавица-дочь Ашура-Шары со словами:
— Не убивай отца, если любишь меня.
Раздавил Ута-Саган-батор одного лишь зайца, а трех перепелок мангатхаю отдал. 
Потерял мангатхай все свои злые волшебные силы, сделался как простой человек.
Слез Ута-Саган-батор с коня, вошел в дом и прожил без забот три дня. На 
четвертый говорит Ашура-Шара:
— Поезжай-ка ты к Хан-Хэрэгдэ-птице, вырви из ее крыла перо и привези мне. А то 
глазами я стал столь слаб, что вижу лишь написанное пером этой птицы.
Поймал Ута-Саган-батор коня на вольных выпасах, оседлал его и отправился к 
Хан-Хэрэгдэ-птице.
— Я приехал за пером из твоего правого крыла, — говорит он ей. — А то мангатхай 
Ашура-Шара стал настолько слаб глазами, что видит лишь написанное твоим пером.
Отвечает Хан-Хэрэгдэ-птица:
— Пятнадцатиголовый мангатхай Ашура-Шара думал, что я съем тебя, поэтому и 
послал на верную смерть. Но ты победил моего заклятого врага — желтого змея, и 
за добро я плачу добром.
С этими словами вырвала Хан-Хэрэгдэ-птица перо из своего правого крыла и отдала 
Ута-Саган-батору.
— Держи его в чистоте, храни как зеницу ока, — говорит.
Возвратился Ута-Саган-батор и протягивает перо мангатхаю. Отпрянул Ашура-Шара, 
словно ожегся, и руками замахал:
— Унеси ты его подальше, мне оно больше не нужно!
Некоторое время спустя мангатхай придумал для батора другое испытание:
— Поезжай отсюда на восток. Там в тайге ходит большой лев. Поймай его и приведи 
ко мне. Буду держать его вместо собаки!
Поехал Ута-Саган-батор в тайгу и в глухом распадке увидел свирепого льва. Тут 
быстроногий белый конь говорит своему хозяину:
— Не взять тебе силой такого страшного зверя. Только хитрость нам может помочь.
Стал тут быстроногий белый конь играть да гудеть своей утробой, восхваляя 
свирепого льва. Слушая хвалы в свою честь, сомлел лев. Начал тогда быстроногий 
белый конь ходить кругами, все ближе и ближе подступая ко льву. Стал лев 
клевать носом, задремал, захрапел на всю тайгу. Подошел осторожно