— Когда ты видел в моих владеньях существо с животом не меньше юрты, с медными 
ушами да еще в медной шапке? — разгневался хан и приказал казнить черного 
астролога.
Верный слову, отдал Манжа-хан свою дочь за Уран Тушэмэла. Когда настала пора 
провожать невесту в чужие края, хан засомневался: «Уж больно хитер этот Уран 
Тушэмэл. Надо его придержать дня на три, а невесту с караваном отправить в его 
владения сегодня же», — решил он, так и сделав.
После отъезда каравана Уран Тушэмэл слег, сказавшись больным,
— Не подходите, — говорит, — близко. У меня болезнь — страшнее проказы. 
Поселите меня в юрте на отшибе, чтобы никто не заразился.
Поселили его в пустой юрте. А во дворце — переполох: «Что за болезнь у знатного 
гостя? Чем помочь?»
Кликнул хан рыжего астролога. Погадал астролог, помудрил, а потом подошел к 
юрте больного, просунул под двери шелковый шнур и говорит: «Я не стану входить 
в юрту, боясь заразиться страшной болезнью, но для того чтобы с ней бороться, 
нужно прощупать твой пульс; ты привяжи конец шнура за кисть своей руки, а я, 
взяв другой конец, услышу пульс».
Взял Уран Тушэмэл шелковый шнур, привязал к кошачьей лапе, а сам лежит, 
постанывает, кошку поглаживает. Почувствовал рыжий астролог, как часто-часто 
дергается конец шнура в его руках, и решил, что Уран Тушэмэл лежит в горячке и 
сердце его готово вырваться из груди.
Рассказал рыжий астролог обо всем Манжа-хану.
— Иди к больному, — сказал хан, — и помоги ему. Пришел рыжий астролог к юрте и 
опять за свое: привяжи да привяжи шелковый шнур за кисть своей руки. Привязал 
Уран Тушэмэл конец шнура за куриный хвост. И так задергался другой конец в 
руках астролога, что у него глаза на лоб полезли. Побежал астролог к хану и 
кричит с порога:
— Кончается наш больной! Недолго ему осталось мучиться!
Пришел к порогу юрты сам Манжа-хан и спрашивает:
— Какова будет твоя последняя воля?
— Я должен устроить большое молебствие на северном склоне наших гор. Для этого 
мне нужны триста воинов, три котла архи и три котла мяса.
Положили Уран Тушэмэла на носилки и отнесли его триста воинов на северный склон 
горы. Говорит им больной:
— Пока я помирать буду — отведайте архи да закусите мясом.
Так и сделали ханские воины. А когда уснули они крепким сном, сел Уран Тушэмэл 
на самого быстрого коня, догнал караван с невестой и открылся перед ней.
— Никакой я не жених, — говорит. — Ты достойна лучшего мужа. Мой повелитель 
Суранзан Гомбо-хан и знатен, и богат, и красив, и мудр…
— Неужели у твоего хана нет недостатков? — спрашивает невеста.
— Есть один, — не смог удержаться, чтобы не подшутить, насмешник Уран Тушэмэл,
 — от хана дурно пахнет. Но ты прикрой нос ладошкой, когда войдешь в ханские 
покои, и ничего не почувствуешь.
Тем временем подъехали ко дворцу Суранзан Гомбо-хана.
— Вы пока что отряхните дорожную пыль, а я извещу хана о нашем прибытии, — 
сказал Уран Тушэмэл сопровождающим и предстал перед ханом.
— Красива ли невеста? — спрашивает Суранзан Гомбо-хан. — Мастерица ли она? Умна 
ли, наконец?
— И умом не обижена, и мастерица на все руки, только безноса, — отвечает Уран 
Тушэмэл.
Не успел хан удивиться, как вошла в покои дочь Манжа-хана, прикрывая нос 
ладошкой. «Этого мне еще не хватало!»- подумал хан, подходя к невесте поближе. 
И очень удивился Суранзан Гомбо-хан тому, как жадно она стала принюхиваться при 
его приближении. Вот девица-красавица убрала ладошку, удивленная в свой черед 
тем, что от хана пахнет самыми тонкими благовониями.
— А мне поведали по секрету, что от вас дурно пахнет, — сказала она, смеясь.
— Это что! — ответил хан. — Мне сказали, что ты безноса.
— Кто сказал? — хотела было узнать невеста, а Суранзан Гомбо-хан уже кричал в 
гневе:
— Привести сюда Уран Тушэмэла.
А слуги гадали, как хитрый придворный отвертится от наказания в этот раз.




ХУРИСТ

Жили в прежние времена старик со старухой, и было у них три сына. Вот говорят 
старики своим сыновьям:
— Не долго нам осталось жить на белом свете. Перед смертью хотелось бы увидеть 
вас женатыми, хотелось бы внучат на коленях подержать, их пушистые головки 
погладить.
Сказано — сделано. Женили братьев. Двум старшим, во всем удачливым, и тут 
повезло: пошли у них дети один другого милей да краше. Старики нарадоваться не 
могут. А как собрались помирать — все свое имущество, весь свой скот двум 
старшим сыновьям завещали. Младшему же, бездетному, досталась хромая лошаденка 
с пежиной на нижней губе да дедовский хур.
До того полюбился младшему певучий хур, что носил он его с собой повсюду. Как 
заиграет — птицы смолкают в окрестных лесах, ветер затихает, ни один лист не 
шелохнется на дереве, даже солнце приостанавливается, чтобы послушать распевы