здоровой. Снова призадумался Иван, но виду не подал, что понятно ему 
притворство да коварство родной сестры.
Стоило Ивану отлучиться из дворца, как девица опять побежала в амбар. Открыла 
дверь, смотрит: ее молодец-альбин совсем окреп, орлом глядит.
— Сходил твой братец на восток? — спрашивает.
— Сходил и молоко принес, — отвечает девица.
— Силен и отважен Иван Паднис, — говорит альбин. — Но мы хитрей его. Пошлем его 
туда, откуда никто из смертных не возвращался. Придется тебе снова притвориться 
больной. Пусть Иван сходит в северный дацан, что находится за двенадцатью 
перевалами, к великому ламе и возьмет у него чудодейственное лекарство. Пока 
твой братец будет в пути, я в прежнюю силу войду.
Слегла девица в третий раз. Не ест, не пьет, только в потолок глядит да 
повторяет:
— Принесите мне лекарство из северного дацана. Только это чудодейственное 
средство может мне помочь.
Прихватил Иван с собою львенка с медвежонком и отправился прямиком на север. 
Долго шли они широкими степями, дремучими лесами, гнилыми болотами. Наконец 
добрались до золотого дацана. Семь дней, семь ночей молился Иван Паднис и был 
замечен великим ламой. Дал ему лама чудодейственное лекарство, и отправился 
Иван обратным путем. Только вышел за ворота дацана, как захлопнулись они, не 
пустив на волю львенка с медвежонком. Сколь ни стучался Иван, никто не открыл 
кованые ворота. Пришлось ему одному возвращаться.
Шел он, шел; шагал он, шагал; унты продырявились, сам изголодался вконец, 
промерз до костей. Бросил тогда Иван Паднис на дороге свою саблю и увесистую 
трость, чтобы легче было идти. На третий месяц еле-еле добрался до дома. 
Открывает Иван двери дворца, а там альбин сидит, его поджидаючи.
— А ну-ка, шасть ко мне в пасть! — говорит.
Все сразу понял Иван: и откуда у сестры коварство взялось, и ради кого 
вздумалось ей погубить родного брата.
— Если хочешь меня съесть, то откорми сначала, — отвечает он альбину. — От меня 
после ваших испытаний только кожа да кости остались.
Альбину еды не жалко, ее во дворце — пять амбаров, и все полные. Запер он Ивана 
в среднем амбаре и говорит:
— Отъедайся да отсыпайся, а я через пятнадцать дней приду за тобой.
Сидит Иван Паднис в амбаре, жует мясо и думу думает: как бы ему на волю 
выбраться. На четырнадцатый день слышит — в дверь стучат. «Однако раньше съесть 
надумал меня проклятый альбин», — подумал Иван. Открыл дверь и видит: лохматый 
львенок с косолапым медвежонком вернулись. Львенок держит в зубах саблю, 
которая в бою достает на восемьдесят саженей, а медвежонок — тросточку, которая 
становится в сорок раз тяжелей, обрушившись на вражью голову.
Обрадовался Иван их возвращению. Лучшие куски мяса подкладывает, по лохматым 
головам поглаживает, на все лады похваливает. А на следующий день посадил их по 
обе стороны двери: «Ну, братцы, не подведите!» — говорит. Не заставил себя 
ждать недобитый альбин. Явился на заре и кричит:
— Ну-ка, Иван Паднис, шасть ко мне в пасть!
— Неужто тебе мяса в амбарах не хватает? — спрашивает Иван.
— Ах ты такой-сякой! — раскипятился альбин. — Отъелся на моих харчах и не 
хочешь стать моей добычей?!
Вышиб альбин тяжелую дверь и вбежал в амбар. Тут налетели на него с двух сторон 
львенок с медвежонком и разорвали пополам.
Победив злодея, вошел Иван Паднис во дворец, намотал косу коварной сестры на 
кулак и выволок девицу вон. А потом запалил дворец вместе с амбарами с четырех 
концов и отправился, прихватив львенка с медвежонком, куда глаза глядят.
Идет он да идет, шагает да шагает. Львенок с медвежонком рядом семенят. 
Добрались они до берега молочного моря, видят: едет к морю ханский стражник на 
телеге, везет девицу-красавицу. Подошел к ним Иван Паднис и спрашивает:
— Откуда и куда путь держите?
— Лучше не спрашивай, — отвечает стражник. — Три года бился наш хан-батюшка с 
поганым змеем — владыкой молочного моря и был побежден. Теперь каждый день, 
согласно гаданию на шоо, мы должны отдавать змею того человека, на которого пал 
жребий. Сегодня гадание на шоо не пощадило ханской дочери. Ее-то я и везу к 
морскому владыке.
Стал Иван Паднис телегу обходить и увидел на ней ярлык: «Кто мою дочь спасет, 
тот возьмет ее в жены» — было написано черным по белому.
— Я сам отведу ханскую дочь к морю, — сказал Иван стражнику, взял девицу за 
руку и повел ее на песчаную отмель. По дороге говорит он девице-красавице:
— Уж больно любят все злодеи, чтобы обреченные сами к ним в пасть отправлялись. 
Когда выйдет змей из моря и скажет: «Ну-ка, шасть в мою пасть!» — ты его 
спроси: «А не подавишься?» Ничего не бойся, я рядом буду.
А сам отошел в сторонку и притаился с саблей наголо. Вспенилось молочное море, 
высунулся желтый громадный змей и кричит:
— Ну-ка, ханская дочь, шасть ко мне в пасть!
— А не подавишься? — спрашивает ханская дочь, дрожа как осиновый лист.
— Разве ты не знаешь? — взревел змей. — Если я не отведаю, какова ты на вкус, я 
разрушу весь ханский город и проглочу всех его жителей! — и выполз на берег.
Взмахнул Иван Паднис своей саблей, ставшей длиннее на восемьдесят саженей, и 
снес голову желтому змею. Потом раздвинул своей тросточкой две горы и кинул 
между ними убитое чудище. А когда вынул тросточку, то сошлись горы и закрыли 
собою убитого змея.
Полюбились друг другу Иван Паднис и ханская дочь.