этого дня золотое кольцо на пальце носить. Да еще двух самых свирепых собак с 
цепи спустил; двух самых верных стражников у дверей поставил; посадил за 
молитву ламу, страдающего бессонницей; посадил возле очага старушку, чтобы 
огонь поддерживала, чтобы светло было в доме днем и ночью; сам тоже не спит, 
ловкача поджидает.
Тем временем Козий Хвост освежевал одну из коз, вычистил шкуру, намазал ее 
жиром так, что стала она скользкой; козий желудок кровью наполнил; захватил 
также стегно и грудинку, не забыл и архи взять. С большой поклажей отправился к 
ханскому дворцу.
А в ханском дворце три дня и две ночи никто глаз не сомкнул — вора ждут. Вот 
настала третья ночь. Лают во дворе голодные собаки, клюют носом верные 
стражники, никнет над огнем очага старушка, впервые захотелось спать ламе, 
страдающему бессонницей. Сам хан-батюшка с кольцом в зубах накрылся девятью 
одеялами и задремал с открытыми глазами, строго-настрого наказав жене: «Не 
вздумай уснуть!»
Пока Козий Хвост добирался до дворца, наступила полночь. Подбежали к нему с 
двух сторон свирепые ханские собаки. Кинул им ловкач стегно и грудинку. 
Заурчали они над мясом и замолкли. Подошел Козий Хвост к стражникам, а те стоя 
спят, бодая друг друга лбами. Поставил перед ними ловкач два кувшина архи и 
тихонько вошел в ханские покои. Очень он удивился, когда увидел и услышал ламу, 
который в сонном бреду читал молитву, начиная с конца и кончая началом. Еще 
больше удивился, когда увидел старушку, поникшую над потухающим огнем очага и 
прокопченную насквозь его дымом, да так и не заметившую этого.
Сунул Козий Хвост за пазуху ламе брюшину, положил возле старухи на поленницу 
дров желудок с кровью, перелез через спящую ханшу и кинул ей под правую руку 
козьи почки; наконец добрался до хана и капнул ему в рот желчи. Поперхнулся хан,
 сплюнул — и выкатилось изо рта золотое кольцо. Схватил его Козий Хвост, 
выскочил на улицу мимо пьяных стражников, мимо урчащих над мясом собак и был 
таков.
— Что за беда стряслась?! — закричал спросонья хан.
Подскочила на постели ханша, оперлась правой рукой на козьи почки, да как 
закричит:
— Ой, муженек, мой дорогой! У тебя почки вывалились.
— Старуха, подбрось дров в очаг! — приказал хан, соскакивая с постели. Но не 
успел он ступить на пол, как растянулся на козьей шкуре.
Протянула старуха руку за поленом и ухватила в темноте козий желудок с кровью.
— Ах, какие нехорошие хозяева! — возмутилась старуха. — Позвали присматривать 
за очагом, а сами ребеночка подкинули!
Очнулся от сонного забытья лама, нащупал брюшину за пазухой и, услыхав про 
подкидыша, тоже возмутился:
— Рожают тут, понимаешь, а мне послед за пазуху суют!
Выскочил хан на крыльцо, увидал пьяных стражников и велел отрубить им головы; 
увидал собак, грызущих кости, и успокоился, решив, что это останки дерзкого 
вора.
А утром является во дворец Козий Хвост, живой и невредимый, с золотым кольцом 
на безымянном пальце.
— Здравствуй, хан-батюшка, — говорит. — Обещал ты мне дочь и ханский трон. Сам 
отдашь или выкрасть придется?
Ничего не поделаешь, отдал хан за ловкого парня свою дочь, уступил ему ханский 
трон. И зажили люди в тех владениях, как никогда, весело.




МОЛОДЕЦ ПО ПРОЗВИЩУ ВОШЬ-БОГАТЫРЬ

Жил на свете Вошь-богатырь, и был у него белый пороз с блоху величиной.
Вот собрался богатырь на охоту, запряг в телегу своего белого пороза и поехал в 
лес.
Едет богатырь и видит — лежат на дороге ножницы. Подобрал он находку, закинул 
на телегу и говорит:
— Сгодятся на доброе дело!
Отправился Вошь-богатырь дальше и видит — скачет по дороге лягушка. Поймал он 
ее, посадил на телегу и говорит:
— Сгодится на доброе дело!
Поехал богатырь дальше. Глядь — через дорогу змея ползет. Поймал ее 
Вошь-богатырь и положил на телегу со словами:
— Сгодится на доброе дело!
Не успел богатырь отъехать, видит — посреди дороги лошадиная селезенка лежит. 
Подобрал ее, кинул на телегу и снова за свое.
— Сгодится на доброе дело! — говорит.
Едет он себе да едет. Песни поет, по сторонам глядит. Увидел в траве 
перепелиные яйца, подобрал вместе с гнездом.
— Сгодятся на доброе дело! — говорит.
Повернула дорога в лес. Смотрит Вошь-богатырь — на дороге чей-то топор лежит. 
Подобрал и его, закинул на телегу, приговаривая:
— Сгодится на доброе дело!
А как увидел колючую ветку шиповника, тоже подобрал, не забыв сказать при этом:
— Сгодится на доброе дело!
Подъезжает Вошь-богатырь к дому грозного мангатхая, селезенку на порог кладет,