времени Урвар повторял:

– Подумать только, я жив! Я жив и свободен!

Потому что он был единственный из узников пещеры Катлы, кто остался в живых. 
Всех остальных, одного за другим, принесли ей в жертву.

– Однако я верю в Тенгиля, – сказал Урвар. – Вот увидите, уж он-то позаботится, 
чтобы пещера Катлы не пустовала.

И снова на глазах его выступили слезы.

– О ты, моя Долина Терновника, – сказал он, – долго ли еще ты будешь томиться 
под властью Тенгиля?

Ему хотелось услышать обо всем, что случилось в долинах Нангиялы, пока он был в 
плену. Услышать о Софии, и о Маттиасе, и обо всем, что сделал Юнатан. И Юнатан 
рассказал ему обо всем, также и о Юсси. Я был почти уверен тогда, что Урвар тут 
же умрет, прямо на наших глазах. Это когда он узнал, что ему так долго пришлось 
страдать в пещере Катлы из-за Юсси. Прошло некоторое время, пока он снова стал 
самим собой и мог снова говорить. И тогда он сказал:

– Моя жизнь не стоит ничего. Но зло, что Юсси принес Долине Терновника, никогда 
нельзя ни искупить, ни простить.

– Прощенного или нет, его, верно, уже постигла заслуженная им кара, – произнес 
Юнатан. – Юсси ты, Урвар, никогда больше не увидишь.

И тут Урвар впал в страшную ярость. Он хотел тотчас отправиться в путь. 
Казалось, он хотел сегодня же вечером снова начать борьбу за свободу. Он 
проклинал свои ноги, которые так плохо слушались его. Однако он вновь и вновь 
пытался подняться, и под конец ему все же удалось встать на ноги. Он был очень 
горд, когда смог показать нам, что держится на ногах. И это было поразительное 
зрелище – Урвар, качавшийся взад-вперед, словно его вот-вот сдует и собьет с 
ног ветром. Это зрелище вызывало улыбку.

– Урвар, – сказал Юнатан, – нетрудно догадаться, что ты – узник пещеры Катлы.

И это правда. Хотя мы все трое были грязны и окровавлены, но Урвар выглядел 
хуже. Его одежда превратилась в лохмотья, а лицо едва можно было разглядеть, 
так оно обросло бородой. Видны были только глаза. Его удивительные, горящие 
глаза.

Через нашу расселину протекал ручей, и там мы смыли с себя всю грязь и всю 
кровь. Все снова и снова окунал я лицо в холодную воду. Это было чудесно. 
Казалось, смываешь весь ужас пещеры Катлы.

Затем Урвар взял мой нож и срезал большую часть бороды и волос, так что стал 
чуть меньше похож на бежавшего узника. А Юнатан вытащил из своего вещевого 
мешка тот самый шлем и плащ, которые спасли его и помогли выбраться из Долины 
Терновника.

– Вот, Урвар, надень это, – сказал он. – Тогда, может, они решат, что ты – 
человек Тенгиля, который захватил двух пленников и куда-то с ними спешит.

И Урвар надел на себя шлем и плащ, но ему это не понравилось.

– В первый и последний раз ты видишь меня в этой одежде, – сказал он. – От нее 
несет насилием и жестокостью.

– Пусть несет чем угодно, – сказал Юнатан, – только бы она помогла тебе 
добраться домой, в Долину Терновника.

Нам пора было в путь. Через несколько часов зайдет солнце, а когда в горах 
станет темно, никто не сумеет ступить на тамошние опасные тропки.

Юнатан был серьезен. Он знал, что нас ожидает, и я слышал, как он сказал 
Урвару:

– Думаю, в ближайшие два часа решится судьба Долины Терновника. Ты в силах так 
долго продержаться на лошади?

– Да, да, да, – ответил Урвар. – Хоть десять часов, если тебе угодно!

Ему предстояло ехать на Фьяларе. Юнатан помог ему взобраться на спину лошади. И 
он тотчас же стал совсем другим Урваром. Он словно вырос в седле и стал сильным.
 Да, Урвар был из породы храбрых и сильных людей, точь-в-точь как Юнатан. Один 
я был вовсе не храбрым. Но когда мы взобрались на лошадь и я уселся, обхватив 
руками Юнатана и приникнув лбом к его спине, казалось, часть его силы 
заструилась в меня, и я больше так не боялся. И все-таки я не мог избавиться от