изобразить светящиеся окна. Этих золотых окошек становилось всё больше и больше,
 потому что люди зажигали свет в своих комнатах. Малыш попытался было 
пересчитать эти светящиеся прямоугольнички. Сперва было только три, потом 
оказалось десять, а потом так много, что зарябило в глазах. А в окнах были 
видны люди — они ходили по комнатам и занимались кто чем, и можно было гадать, 
что же они делают, какие они и почему живут именно здесь, а не в другом месте.

Впрочем, гадал только Малыш. Карлсону всё было ясно.

— Где-то же им надо жить, беднягам, — сказал он. — Ведь не могут же все жить на 
крыше и быть лучшими в мире Карлсонами.



Карлсон шумит

Пока Малыш гостил у Карлсона, мама была у доктора. Она задержалась дольше, чем 
рассчитывала, а когда вернулась домой, Малыш уже преспокойно сидел в своей 
комнате и рассматривал марки.

— А ты, Малыш, всё возишься с марками?

— Ага, — ответил Малыш, и это была правда.

А о том, что он всего несколько минут назад вернулся с крыши, он просто умолчал.
 Конечно, мама очень умная и почти всё понимает, но поймёт ли она, что ему 
обязательно нужно было лезть на крышу, — в этом Малыш всё же не был уверен. 
Поэтому он решил ничего не говорить о появлении Карлсона. Во всяком случае, не 
сейчас. Во всяком случае, не раньше, чем соберётся вся семья. Он преподнесёт 
этот роскошный сюрприз за обедом. К тому же мама показалась ему какой-то 
невесёлой. На лбу, между бровями, залегла складка, которой там быть не должно, 
и Малыш долго ломал себе голову, откуда она взялась.

Наконец собралась вся семья, и тогда мама позвала всех обедать; все вместе сели 
за стол: и мама, и папа, и Боссе, и Бетан, и Малыш. На обед были голубцы — 
опять капуста! А Малыш любил только то, что не полезно. Но под столом у его ног 
лежал Бимбо, который ел всё без разбору. Малыш развернул голубец, скомкал 
капустный лист и тихонько швырнул его на пол, для Бимбо.

— Мама, сказки ему, что нельзя это делать, — сказала Бетан, — а то Бимбо 
вырастет таким же невоспитанным, как Малыш.

— Да, да, конечно, — рассеянно сказала мама. Сказала так, словно и не слышала, 
о чём речь.

— А вот меня, когда я была маленькой, заставляли съедать всё до конца, — не 
унималась Бетан.

Малыш показал ей язык.

— Вот, вот, полюбуйтесь. Что-то я не замечаю, чтобы слово мамы произвело на 
тебя хоть какое-нибудь впечатление, Малыш.

Глаза у мамы вдруг наполнились слезами.

— Не ругайтесь, прошу вас, — сказала она. — Я не могу этого слышать.

И тут выяснилось, почему у мамы невесёлый вид.

— Доктор сказал, что у меня сильное малокровие. От переутомления. Он сказал, 
что мне необходимо уехать за город и как следует отдохнуть.

За столом воцарилось молчание. Долгое время никто не проронил ни слова. Какая 
печальная новость! Мама, оказывается, заболела, стряслась настоящая беда — вот 
что думали все. А Малыш думал ещё и о том, что теперь маме надо уехать, и от 
этого становилось ещё ужасней.

— Я хочу, чтобы ты стояла на кухне всякий раз, когда я прихожу из школы, и 
чтобы на тебе был передник, и чтобы каждый день ты пекла плюшки, — сказал 
наконец Малыш.

— Ты думаешь только о себе, — строго осадил его Боссе.

Малыш прижался к маме.

— Конечно, ведь без мамы не получишь плюшек, — сказал он.

Но мама этого не слышала. Она разговаривала с папой.

— Постараемся найти домашнюю работницу на время моего отъезда.