Но фрекен Бок в ответ горько усмехнулась:

— Ты не знаешь Фриды!

Собственно говоря, Фрида Малыша нисколько не интересовала. Но фрекен Бок явно 
хотелось о ней поговорить, поэтому Малыш спросил:

— А кто Фридин жених?

— Негодяй, — сказала фрекен Бок со вздохом. — Да, я знаю, что он негодяй, он 
зарится на её деньги, это я сразу поняла.

Фрекен Бок заскрипела зубами при одной мысли об этом. «Бедняжка, — думал Малыш,
 — наверно, ей совсем не с кем поговорить, если она даже меня терпит, когда ей 
хочется рассказать о Фриде». И Малышу пришлось долго сидеть на кухне и слушать 
нескончаемые истории про Фриду и её Филиппа, про то, какой глупой стала Фрида с 
тех пор, как Филипп ей внушил, что у неё красивые глаза и очаровательный носик, 
«пленительный в любую погоду», как выразился Филипп.

— «Очаровательный носик»! — повторила фрекен Бок и фыркнула. — Конечно, если 
считать, что картофелина средней величины украшает лицо, то…

— А как выглядит сам Филипп? — спросил Малыш, чтобы как-то проявить интерес.

— Об этом я, слава богу, не имею ни малейшего представления, — сказала фрекен 
Бок. — Фрида не потрудилась мне его представить.

Кем Филипп работал, фрекен Бок тоже не знала. Но Фрида рассказывала, что у него 
есть товарищ по работе, которого зовут Рудольф.

— И этот Рудольф мне бы вполне подошёл, по словам Фриды, но он не захочет 
водить со мной знакомство, потому что, по мнению Фриды, я совсем не 
привлекательная. У меня нет очаровательного носика, вообще нет ничего 
очаровательного, — сказала фрекен Бок, снова фыркнула, встала и направилась за 
чем-то в прихожую. Как только она вышла, в окно влетел Карлсон.

Малыш не на шутку рассердился.

— Послушай, Карлсон, я же тебя просил, чтобы ты не летал на глазах у фрекен Бок 
и дяди Юлиуса!

— Потому я и прилетел сейчас, чтобы никто из них меня не видел, — сказал 
Карлсон. — Я им даже не покажусь, — добавил он и залез под стол.

Когда в кухню вернулась фрекен Бок, надевая на ходу шерстяную кофту, он тихо 
сидел под столом, скрытый свисающими концами скатерти.

Она налила себе ещё чашку кофе, взяла ещё булочку и продолжала свой рассказ.

— Я уже говорила, что не могу похвастаться очаровательным носиком-картошкой — 
это привилегия Фриды.

Тут раздался голос непонятно откуда, этакий искусственный голос, как у 
чревовещателя:

— Верно, у тебя нос скорее похож на огурец.

Фрекен Бок так подскочила на стуле, что расплескала кофе, и с подозрением 
поглядела на Малыша.

— Это ты, бесстыдник?

Малыш покраснел, он не знал, что сказать.

— Нет, — пробормотал он. — Это, я думаю, по радио передают про овощи — там про 
помидоры разные и огурцы.

Малыш нашёл довольно хитрое объяснение, потому что в кухне у Свантесонов 
действительно было слышно радио от соседей — фрекен Бок уже не раз на это 
жаловалась.

Она поворчала, но недолго, потому что в кухню вошёл дядя Юлиус, он тоже хотел 
выпить кофе. Спотыкаясь, он обошёл несколько раз вокруг стола и стонал при 
каждом шаге.

— Какая кошмарная ночь! — воскликнул он. — Святой Иеремей, что за ночь! Я и до 
этого страдал онемением тела по утрам, а сейчас, после всего, что было, ой!..

Потом он сел за стол и молча глядел прямо перед собой, словно он погрузился в 
какие-то серьёзные размышления. «Что-то он на себя непохож», — решил